"1. Члены ВКП(б) — Бухарин, Кржижановский, Покровский, Рязанов, Губкин, Лукин, Фриче,
2. Кандидаты ближе к нам (Деборин, Бах, Прянишников, Кольцов и другие, всего 13 человек), и
3. Кандидаты приемлемые (15 человек и среди них Вавилов, Каблуков, Рождественский, Гедройц, Обручев, Шокальский, Чичибабин)" (4).
31 марта 1928 года управляющий делами Совнаркома Н. П. Горбунов{22}, возглавлявший в тот момент Комиссию ЦК ВКП(б) по наблюдению за деятельностью Академии, вызвал из Ленинграда одного из руководителей Академии, её Непременного Секретаря академика С. Ф. Ольденбурга и заявил, что "Москва желает видеть избранниками Бухарина, Покровского, Рязанова, Кржижановского, Баха, Деборина и других коммунистов". Горбунов передал Ольденбургу список кандидатов, одобренных Политбюро к избранию в Академию, и потребовал принятия мер, которые бы обеспечили проведение в жизнь решения Политбюро (5). Он в ультимативном тоне приказал, чтобы Д. Н. Халтурин, руководивший аппаратом Президиума Академии, был смещен со своего поста и заменен партийцем (6).
Ольденбург в расстроенных чувствах вернулся в Ленинград, чтобы обсудить с коллегами ситуацию, отлично понимая, что научные достижения большинства персон в списке Политбюро не могли привлечь на свою сторону голоса членов Академии. По уставу выборы были тайными, и заставить академиков голосовать против их воли никто не мог.
Двумя месяцами позже, 6 июня, Ольденбурга снова вызвали в Москву и теперь уже заведующий Отделом научных учреждений Совнаркома Е. П. Воронов повторил прежнее требование: "Правительство десять лет ждало и дало много авансов, но на одиннадцатом году оно поступит с Академией наук по-своему. Академия наук не сумела понять и занять то положение, которое она должна занять в советском государстве" (7).
Автономии и суверенитету ученого сообщества явно хотели положить конец. Однако при тайном голосовании 12 января 1929 года большинство академиков не согласилось с диктатом. В первом раунде все большевики из первой группы "рекомендованных" не набрали нужного для прохождения количества голосов. По уставу можно было провести повторное голосование. Перед ним эмиссары Политбюро стали уговаривать по одному наиболее податливых академиков проголосовать так, как хочет Сталин. Это помогло лишь отчасти: Бухарин, Покровский, Рязанов, Кржижановский и Губкин одним голосом "за" перешли "барьер" и стали академиками, но философ А. М. Деборин, историк Н. М. Лукин и литературовед В. М. Фриче, которых Сталин хотел видеть академиками, не прошли и на этот раз.
В ответ Сталин жестко показал, что принципы демократии и свободного волеизъявления для него пустые слова. Факт игнорирования ЕГО требований был представлен "контр-революционной вылазкой недобитков". В газетах появились статьи, что академиков надо призвать к порядку, а может быть даже вообще закрыть это академическое сообщество (8). В "Ленинградской правде" была напечатана резолюция, принятая рабочими Балтийского завода (уж, они-то, конечно, знали лучше всех, как нужно обходиться с "господами интеллигентиками"):
"На двенадцатом году пролетарской диктатуры пора уничтожить старый гнилой пережиток тайных баллотировок. В Советской Республике каждый честный гражданин должен голосовать открыто" (9).
А рабочие фабрики "Красный треугольник" были еще решительнее:
"Мы требуем, чтобы вся деятельность Академии наук проходила под контролем всей пролетарской общественности" (10).
После консультаций в Смольном академикам подсказали выход: они должны "поступиться своими амбициями", то есть нарушить собственные, установленные десятилетиями правила, и испросить разрешения на проведение не предусмотренного Уставом Академии (то есть совершенно незаконного) третьего раунда голосования.
Членам Президима Академии не оставалось ничего иного, как пойти на унижение, оповестить всех академиков (их в тот момент в составе академии было 78) о проведении 17 января экстраординарного общего собрания, на котором будут внесены временные изменения в устав академии, что позволило бы проголосовать за принятие обращения к руководству страны о выдаче разрешении на осуществление третьего тура по избранию в академию. Многие академики предпочли проигнорировать обращение и на собрание не явились. Всего удалось собрать 41 академика. Из них за принятие такого решения проголосовало лишь 29 членов академии, 9 были против и среди них Нобелевский лауреат И. П. Павлов, открыто выступивший с протестом против дополнительного голосования и с резким осуждением "продавливания" властями большевиков без достаточных научных достижений в члены независимого сообщества ученых России. Но члены президиума оставили без внимания протест Павлова и раздали бюллетени собравшимся. Они не хотели навлекать на АН дальнейшие неприятности. Было объявлено, что по результатам голосования члены академии выдали мандат на обращение к властям страны. Павлов после оглашения решения покинул заседание, заявив, что это нечестное решение, ибо по уставу полагается собрать голоса двух третей списочного состава академиков. Больше до конца жизни он собраний АН не посещал.