В то время, как буржуазия, и в особенности её фашистское крыло, использует антропогенетику для обоснования "расовых теорий" и, извращая её, делает её острым орудием наступления на пролетариат и колониальные народы, медицинская генетика в СССР включается в общий фронт развернутого социалистического наступления и становится одним из средств оздоровления трудящихся" (26).
Эта резолюция была подписана ведущими специалистами страны и в их числе Н. К. Кольцовым, М. Л. Левиным, С. Г. Левитом, Г. Мёллером (США), Т. И. Юдиным, С. Н. Давиденковым и др.
Весной 1935 года институту присвоили имя Максима Горького (он стал называться "Научно-исследовательский медико-генетический институт им. Максима Горького"). Это рассматривалось как некая награда, так как писатель в это время часто встречался со Сталиным и обсуждал с ним создание мощного медицинского центра — Института экспериментальной медицины.
Глава 13. Герман Джозеф Мёллер пишет Сталину и просит поддержать генетику человека
"Не пустая фантазия, что посредством сочетания благоприятного воспитания и общественных и материальных преимуществ, которые может дать социализм, с одной стороны, с научным применением генетики, освобожденной от буржуазных общественных и идеологических оков, с другой стороны — возможно будет в течение лишь нескольких поколений наделить даром так называемого "гения" практически каждого отдельного индивидуума — поднять фактически всю массу на уровень, на котором сейчас стоят наши наиболее одаренные индивидуальности, те, которые больше всего способствуют прокладыванию новых путей жизни."
У Германа Мёллера была еще одна, не связанная с научными занятиями, страсть: его волновали социальные проблемы, он задумывался над тенденциями будущего развития человечества, проникался всё большим интересом к взглядам марксистов и даже более определенно — большевиков. Его не скрываемые от всех радикальные коммунистические взгляды вызывали настороженность и даже отторжение у многих американских коллег и окружающих. Он не был членом компартии США, но близко сотрудничал с её активистами и даже участвовал в нелегальном выпуске газеты, названной по аналогии с ленинской "Искрой". Не удивительно, что с начала 1930-х годов на него стали коситься многие коллеги, и он решился на кардинальные перемены в жизни — посчитал, что ему будет гораздо легче развивать свои исследования, если он переберется в страну социализма, в СССР.
Ему не раз поступали приглашения директоров биологических институтов из Советского Союза — Вавилова, Кольцова, Левита и согласился принять приглашение Н. И. Вавилова о переезде в СССР. В 1932 году он выехал из США, провел почти год в Институте мозга в тогдашнем пригороде Берлина — Бухе в лаборатории Н. В. Тимофеева-Ресовского, а в сентябре 1933 года прибыл в Ленинград и был принят сотрудником Института генетики АН СССР, учрежденным после смерти Филипченко на базе его лаборатории Н. И. Вавиловым{35}. 5 ноября 1933 года Мёллер прочел лекцию в Академии наук СССР, затем часто выступал с лекциями и докладами в различных аудиториях. Когда Сталин распорядился в 1934 году перевести Академию Наук в Москву, Вавилов, у которого пока сохранялись деловые связи и со Сталиным, и с многими другими руководителями страны, без труда добился, чтобы Институт генетики также переместили в столицу. Благодаря этому Мёллер почти на три с половиной года перебрался в Москву и руководил лабораторией проблем гена и мутагенеза в этом институте. Он привез с собой в СССР коллекцию генетически изученных дрозофил, специальную посуду, оборудование, оптику и энергично включился в работу (2). Вместе с ним работали ученики скончавшегося Филипченко — Н. Н. Медведев, Ю. Я. Керкис, М. Л. Бельговский, А. А. Прокофьева-Бельговская и другие. Кроме того. он читал специальный теоретический курс для научных работников, вел семинары, выступал с научными лекциями и докладами, консультировал генетические лаборатории в стране и поддерживал связи со многими учеными.
Он не раз рублично заявлял о связи большевистской идеологии с материализмом и писал о том, что из марксизма вытекает его родство с генетическими построениями. Например, во вступительной статье к переводу книги Дж. Б. С. Холдейна "Факторы эволюции" (3) он утверждал, что существует идеологическое единство эволюционных воззрений Дарвина и философии Маркса и Энгельса: