"…в статье "Возрождение сорта" Лысенко всю современную экспериментальную работу с хромосомами старается представить в смешном виде. Но, читая эти строки, действительно становится смешно, но не по поводу генетики, а по поводу того легкого отношения к науке, которое проявляется, притом без всякой застенчивости" (15).
Чуть позже Г. К. Мейстер еще раз вернулся к этому вопросу, сказав:
"Генетика уже давно пережила столь упрощенные подходы…" (16). "Генетика обвиняется [Лысенко и его сторонниками — В. С.] в метафизичности, механицизме и в отрыве от практики. Все это верно, но обвиняя других, нельзя самим быть механистами и абсолютистами" (17).
Далее Мейстер остановился на нескольких примерах ошибок Лысенко в его экспериментальной работе, стараясь показать, что они проистекают из незнания закономерностей генетики. В частности, обращаясь к Лысенко, Мейстер указал, что согласно собственным данным Лысенко внутрисортовое скрещивание "062 x 062 ни в отрицательную, ни в положительную сторону [изменений — В. С.] не дало" и продолжил: "… уж если говорить о любви, то вся селекция представляет собой не брак по любви, а брак по принуждению. Да вряд ли пропагандируемая "свобода" вообще хоть сколько-нибудь соответствует задачам социалистического строительства…" (18).
Ведущие генетики страны не поддались безропотно нападкам на их науку в печати. С первого дня сессии она превратилась в арену настоящей борьбы. Сообщения о выступлениях на сессии ежедневно комментировали главные газеты страны, на ней присутствовал зав. отделом науки ЦК партии Карл Янович Бауман{37} (официально его должность именовалась заведующий отделом науки, научно-технических изобретений и открытий ЦК партии), который даже выступил, призывая ученых спорить и искать истину в открытых и честных дискуссиях. Свою оборону генетики построили разумно (а уже приходилось обороняться под напором партийной прессы, превозносившей огромную пользу от "мичуринцев-лысенковцев"{38} и дружно клеймившей "бесплодных" генетиков). Главные теоретические доклады сделали трое: Вавилов о генетике растений, Серебровский о генетике животных, Мёллер о теоретической генетике. Затем выступили другие биологи, на частных примерах показавшие результативность науки.
Вавилов привел примеры огромного вклада генетики в развитие селекции. Н. К. Кольцов, также академик ВАСХНИЛ, обратился с призывом более глубоко вникать в исследуемые вопросы, повседневно учиться, стремиться к познанию истины, а не к жонглированию словами. Он однозначно заявил, что лишь законы науки должны приниматься во внимание, а генетика — это точная и объективная наука, Кольцов не пощадил самого Вавилова, сказав ему следующее:
"Я обращаюсь к Николаю Ивановичу Вавилову, знаете ли вы генетику, как следует? Нет, не знаете… Наш "Биологический журнал" вы читаете, конечно, плохо. Вы мало занимались дрозофилой, и если вам дать обычную студенческую зачетную задачу, определить тот пункт хромосомы, где лежит определенная мутация, то этой задачи вы, пожалуй, сразу не решите, так как студенческого курса генетики в свое время не проходили" (19).
Конечно, можно и по сей день услышать, что, высказав публично осуждение плохого знания Вавиловым генетики, Кольцов нанес ему удар в спину. Но если вспомнить, сколько раз Вавилов публично превозносил полуграмотного Лысенко, как он настойчиво протаскивал его в члены-корреспонденты, академики, лауреаты, можно понять досаду образованных генетиков и прежде всего лидера биологов Кольцова. Мы увидим ниже, что даже сразу после этой сессии, когда Кольцов обратился к Президенту ВАСХНИЛ Муралову и в ЦК с письмом, осуждавшим поддержку лысенковщины и требовавшим принять резолюцию против лженауки, Вавилов в беседе с Кольцовым с глазу на глаз согласился с его оценкой, а при открытом голосовании предпочел уклониться от резолюции, предложенной Кольцовым.
Особенно важным было выступление Мёллера, рассказавшего о последних работах по изучению генов, о темпах изменчивости — мутирования. Рассказ получился не простым. Крупнейший ы мире специалист по искусственному вызыванию мутаций, назвал нереальными надежды менять гены запросто, одним лишь изменением окружающей среды. Это сильно задело лысенковцев, и они позже накинулись на американского коллегу. Больше всего их взорвал тот раздел, который Мёллер посвятил важности генетики человека и ошибочности ламаркистских умонастроений.