А нам надо было спешить. В августе 1949 года была испытана первая советская атомная бомба. В нашей печати сообщения об этом не было, а в американской оно появилось 24 сентября и вызвало возмущение Сталина. Крайне обеспокоены были также руководители атомного проекта и все те, кто отвечал за обеспечение секретности атомных разработок. «Неужели — думали они, — и у американцев есть агентура, способная информировать о наших атомных делах?»
Напряжение разрядилось, когда выяснилось, что приборы, установленные на самолетах, при регулярном заборе проб воздуха могут обнаружить следы атомного взрыва в атмосфере, и агентура здесь ни при чем.
25 сентября 1949 года в советской печати появилось сообщение ТАСС, в котором признавалось, что Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году. «Что касается тревоги, распространяемой по этому поводу иностранными кругами, — говорилось в сообщении ТАСС, — то для тревоги нет никаких оснований…».
По стилю этого сообщения чувствовалось, что оно или написано, или отредактировано самим Сталиным, во всяком случае, он приложил к нему руку. Что же, он имел на это право! Ему, правда, не довелось прочесть слова Черчилля, который написал: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил ее с атомной бомбой…»
Глава 10. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ. ХОЛОДНАЯ ВОЙНА
До нынешних дней продолжаются и вряд ли когда-нибудь утихнут споры между историками о том, когда было положено начало конфронтации между бывшими союзниками.
Оставляя этот спор на рассмотрение специалистов-историков, отметим лишь, что после Победы интересы бывших союзников оказались диаметрально противоположными. Началась «холодная война», которая грозила перерасти в настоящую, более того, в ядерную. В этих условиях Сталин поставил перед разведкой главную задачу: держать в поле зрения подготовку военного нападения на Советский Союз с применением ядерного оружия. Поступавшая информация, в том числе документальная, подтверждала, что такие планы разрабатывались военными кругами Англии и США.
Одновременно разведка выполняла задачи по добыче секретов атомной бомбы, а также по информационному обеспечению внешней политики СССР. Особый интерес представляли планы западных держав по германской проблеме, по созданию антисоветских военных блоков, по разрешению кризисных ситуаций, связанных с Западным Берлином, Ближним Востоком, Кореей, распадом колониальной системы.
К концу войны советские разведывательные службы обладали прочными позициями в странах-союзниках СССР и в ряде нейтральных государств Европы и Америки, а также в освобожденных от нацизма странах Восточной Европы. Под другими «крышами» продолжала активно действовать и агентура бывшего Коминтерна.
По подсчетам американских исследователей Джона И. Хейнза и Харви Клера, основанных на материалах проекта «Венона», на протяжении 1941—1945 годов на советскую разведку только в США работало около 100 офицеров-оперработников, контролировавших примерно 435 агентов и источников. По мнению же английского исследователя, бывшего офицера британской контрразведки Питера Райта, число агентов превышало 800 человек.
Конечно, даже в этот весьма благоприятный период у советской разведки стали появляться серьезные проблемы. Помимо политических причин, были и чисто оперативные. Одной из них стала та, что контрразведывательные службы США и Англии, занимавшиеся во время войны борьбой с германским и японским шпионажем, оказались вдруг освобожденными от этих обязанностей и все свои силы бросили на борьбу с новым врагом — Советами. Немалый ущерб нанесли перебежчики: И. Гузенко, Э. Бентли, У. Чемберз. Сыграла свою роль и операция «Венона» — расшифровка советских шифров и кодов американскими и английскими специалистами. Наконец, многие агенты потеряли свои выгодные позиции в связи с послевоенной реорганизацией и сокращением американских и английских военных и политических ведомств, штатов и т.д.
Но печально, что наряду с этими объективными причинами появились и чисто субъективные — перестройка и перетряска советских разведывательных органов, проведенная по прямому указанию Сталина.
Огромный бессистемный поток информации, поступавший к Сталину из различных разведывательных органов, и печальные уроки 1941 —1942 годов привели его к мысли о создании информационно-аналитических подразделений.
Еще во время войны, 7 декабря 1943 года, в Первом Управлении НКГБ был создан ИНФО, первым начальником которого стал опытный разведчик М.А. Аллахвердов. За годы войны отдел вырос до 129 человек. Его задачами стали: аналитическая обработка и реализация агентурных материалов по политическим и экономическим вопросам; определение достоверности и оценка получаемых разведывательных материалов на основе систематического изучения, сопоставления и сравнительного анализа сообщений различных источников; содействие улучшению качества информации, поступающей из резидентур; глубокое изучение внутренней и внешней политики зарубежных государств; подготовка и выпуск документов о деятельности, структуре и методах работы иностранных разведорганов.
Что касается информационного отдела (с конца 1940-х годов — управления) ГРУ, то он был создан еще в начале 1920-х годов, и в начале Второй мировой войны в нем трудились 74 офицера. Однако накануне войны этот отдел, а точнее, реализация его трудов, не оправдали себя. В дальнейшем же поступавшая из ГРУ информация, касавшаяся в основном чисто военных проблем, не всегда могла удовлетворить Сталина, тем более на заключительной стадии войны и в послевоенный период.
Наученный горьким опытом кануна Великой Отечественной войны, когда разрозненная информация разведслужб не создавала полной картины оперативной обстановки, Сталин пришел к выводу о необходимости создания единого центра. По его замыслу, центр должен был собирать, сводить воедино и анализировать всю разведывательную информацию, поступавшую от внешней разведки, ГРУ и МИДа.
30 мая 1947 года правительство приняло постановление о создании Комитета информации (КИ) при Совете Министров СССР. Однако вполне здравая идея создания единого аналитического центра была реализована неверно. Разведывательные службы МГБ и Министерства обороны были слиты в единый орган. Его возглавил Молотов, который в это время был заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременно министром иностранных дел, так что вся информация, поступавшая по линии МИДа, также концентрировалась в КИ, а внешняя разведка, по существу, превратилась в придаток МИДа.
Представителями Комитета информации на местах (то есть главными резидентами) были назначены послы СССР, а их заместителями — резиденты бывшего ПГУ и ГРУ.
Но в структуре МГБ и Военного министерства были оставлены специальные службы разведки и диверсионной деятельности на случай локальных военных конфликтов или большой войны.
Сталин (решение Политбюро от 9 января 1950 года) согласился с инициативой министра Госбезопасности Абакумова о создании в рамках его ведомства специальных бюро № 1 и № 2. Бюро № 1 должно было заниматься подготовкой и проведением диверсий на важных военно-стратегических объектах и коммуникациях на территории главных агрессивных государств — США и Англии — и на территории других капиталистических стран, используемых главными агрессорами против СССР, а также «…активных действий (актов террора) в отношении наиболее злобных и активных врагов Советского Союза из числа деятелей капиталистических стран, особо опасных иностранных разведчиков, главарей антисоветских эмигрантских организаций и изменников Родины. Бюро № 2 должно было играть вспомогательную роль.
К счастью, услуги указанных выше «бюро» не потребовались, и после смерти Сталина они были упразднены.
В известной степени создание КИ на начальном этапе способствовало повышению эффективности работы разведки. В то же время объединение разных ведомств в рамках одного органа (включая не только их информационную, но и оперативную деятельность) затрудняло, а иной раз делало невозможным руководство этими ведомствами.