Такую позицию Сталина можно на первый взгляд истолковать как мудрое желание сберечь целость РСФСР. Об этом читаем в его заметках, сделанных в результате поездки по Северному Кавказу в 1925 году: «Во-первых, вслед за осетинами вопрос о превращении в республику и выходе из РСФСР… ставят чеченцы. Во-вторых, Дагестан подготавливает вопрос о выходе из РСФСР… За ними потянутся ингуши и другие. В-третьих, видя все это, казаки… уже поговаривают об автономии и создании казачьих республик, заявляя… что «зачем обижать русских, не давая им того, что дано нерусским». Это ростки русского национализма, и это самая опасная форма национализма… Распад РСФСР – вот до чего мы дойдем… Или же мы откажемся от политики превращения национальных областей в республики…»[78]
Однако не отказались! В 1936 году Коми, Чечено-Ингушская, Кабардино-Балкарская, Северо-Осетинская и Марийская области стали автономными республиками (в отличие, разумеется, от казачьих и прочих русских областей), а Киргизия и Казахстан были выведены из РСФСР и повышены в статусе до союзных республик. Притом что русские в населении Казахстана, согласно переписи 1939 года, составляли 2,4 млн человек, украинцы – 0,6 млн, а казахи – 2,3 млн! После выхода из РСФСР председатель казахстанского Совнаркома объявил Казахстан национальным государством.
Еще один шаг Сталина, «собирателя земель», – вывод из РСФСР Карельской республики и ее преобразование в Карело-Финскую в 1940 году. Это было сделано в связи с тем, что республика приросла финляндскими территориями, которые завоевал СССР. Однако жители этих территорий (около полумиллиона человек) заблаговременно эвакуировались в центральные районы Финляндии. «Титульное» карело-финское население республики всегда было в ней национальным меньшинством. В 1959 году оно составляло 113,5 тыс. человек, тогда как русское население составляло 412,7 тыс. человек, а белорусское – 71,9 тыс. В РСФСР республику вернули через три года после смерти Сталина – в 1956-м, убрав из ее названия слово «финская» (отношения с Финляндией потеплели, и таким образом СССР продемонстрировал ей отсутствие агрессивных намерений). Если бы Хрущев или кто-нибудь после него не исправил карельскую ошибку Сталина, сегодня этот красивейший край с преобладающим русским населением был бы заграницей. Справедливости ради, припоминая Хрущеву Крым, стоит помнить и о возврате Карелии.
И все же почему большевики, возвышая нацменьшинства, принижали русский народ? У него не только отсутствовала национальная республика и другие политические рычаги, вдобавок к тому русских лишали национального самосознания, усиленно взращивая его у нацменов. Солженицын пишет: «Громили в те годы [в 20-е годы] устои и кадры русской науки во многих областях – истории, археологии, краеведении, – у русских не должно быть прошлого. Никому из гонителей не будем вменять собственного национального побуждения. (Да если в комиссии, подготовившей и обосновавшей декрет об упразднении историко-филологических факультетов в российских университетах, состояли Гойхбарг, Ларин, Радек и Ротштейн, то также там состояли Бухарин, М. Покровский, Скворцов-Степанов, Фриче, и подписал его, в марте 1921, – Ленин.) А вот в духе декрета национальное побуждение было: ни история, ни язык этому народу – «великоросскому» – больше не нужны. В 20-е годы было отменено само понятие «русской истории» – не было такой! И выметено прочь понятие «великороссы» – не было таких! Тем больней – что мы, сами русские, рьяно шли по этому самоубийственному пути. И именно этот период 20-х годов принято считать «расцветом» освобожденной – от царизма, от капитализма – культуры! Да даже само слово «русский», сказать: «я русский» – звучало контрреволюционным вызовом, это-то я хорошо помню и по себе, по школьному своему детству. Но без стеснения всюду звучало и печаталось: р у с о п я т ы!»[79] (Выделено у автора. – С. Р.).