Ленин вновь выразил, на этот раз публично, свое нежелание быть объектом преклонения, когда вознамерились отпраздновать его день рождения. Он отсутствовал на юбилейном собрании до тех пор, пока не прекратились восхвалявшие его речи. Появившись после перерыва и встреченный бурными аплодисментами, он сдержанно поблагодарил присутствовавших, во-первых, за приветствия, а во-вторых, за то, что его избавили от выслушивания их. Затем Ленин выразил надежду, что со временем будут созданы более «подходящие способы» отмечать юбилейные даты, и закончил свою речь обсуждением будничных партийных проблем. В этом же коротком выступлении он предупреждал партию об опасности головокружения от успехов и превращения в «зазнавшуюся партию»64.
Таким образом, большевистская партия, несмотря на значительный рост своих рядов после революции, продолжала, уже пребывая у власти, по существу, оставаться тем, чем она была в самом начале, на заре века, т. е. сосредоточенным вокруг вождя движением. Но как относились к политическому лидерству
»
Ленина беспартийные массы России? Нам известно, что встречавшиеся с ним русские рабочие и крестьяне ощущали притягательную силу его личности. Например, М.А. Ландау-Алданов, русский социалист и политический оппонент Ленина, рассказывает об одном рабочем, с которым имел короткую встречу: «Я видел этого рабочего в тот момент, когда он вернулся после беседы с Лениным. Рабочий был сильно возбужден, просто сам не свой. Обычно спокойный и рассудительный, он вдруг заговорил, будто в экстазе. “Вот это человек, — повторял он вновь и вновь, — это человек, за которого я отдал бы жизнь! С ним для меня начинается новая жизнь! Эх, если бы у нас был такой царь!”»65. Можно привести и другие примеры. Нужно, однако, быть осторожными, обобщая эти свидетельства. С уверенностью можно лишь сказать, что, несмотря на недостаточное развитие средств информации в России того времени, Ленин как личность произвел в народных массах чрезвычайно глубокое впечатление и возбудил сильные чувства, как позитивные, так и негативные. Двойственный характер отношений обусловливался тем фактом, что простые русские люди, издавна привыкшие отождествлять политическую власть с царем, были склонны видеть в Ленине олицетворение большевизма, к которому в революционный период население испытывало довольно противоречивые чувства. Те, для кого большевистская революция представляла угрозу их религиозным и иным ценностям, принимали Ленина за воплощение сатаны; те же, для кого революция означала надежду избавиться от нищеты, видели в нем избавителя. В результате Ленин еще при жизни стал в буквальном смысле легендарной фигурой и героем фольклора.
В Средней Азии, например, имели хождение легенды, которые изображали его освободителем, ниспосланным Аллахом для того, чтобы сделать людей счастливыми66. В глухих деревнях Урала писательница Сейфуллина слышала похожие сказки. В одной из них, созданной в духе древних русских былин о богатырях, говорилось о том, как человек «чину-звания неизвестного, без па-шпорту, а по прозванию Ленин» поделил народ с «Миколашкой-царем», забрав себе простых людей и оставив царю всю знать, и как Ленин одерживал в борьбе верх, поскольку бояре ничего не могли делать без простого народа, а у генералов не было солдат, которые бы за них воевали. Сейфуллина обнаружила, что в сельских районах у Ленина были и обвинители, и защитники. Причем и те и другие выражали свои чувства с необычайной горячностью. Она слышала глубоко религиозных крестьян, фанатичных приверженцев русской православной веры, изображавших Ленина ужасным злодеем. Вдохновенно читавшие наизусть целые страницы Библии старообрядцы и сектанты приписывали Ленину число зверя, число шестьсот шестьдесят шесть, число антихристово. Другие сектанты, также с множеством ссылок на Священное Писание, выступали за него, заявляя, что Ленин — это носитель справедливого священного гнева праведности, что он пришел, чтобы исполнить предсказание пророка Исайи, что поступает он по Библии, отбирая «жирные пажити богатых». В старообрядческом поселке сухощавый, огненно-рыжий кержак, утверждая веру в Ленина, записался в партию. И на каждом сходе, грозно размахивая ружьем, выкрикивал священные тексты, доказывая справедливость политических деяний Ленина67. Таким путем число сторонников Ленина увеличилось за счет простых русских людей, хотя для них марксизм оставался таким же загадочным, как и любая богословская система. Не всегда эти люди вступали в партию.
Как уже указывалось, на отношение крестьян к новому строю оказывала сильное влияние проводившаяся правительством аграрная политика. В период «военного коммунизма» (1918-1921) советское руководство было как бы о двух головах: поощряя раздел оставшихся земельных угодий и гарантируя владение ими, оно в то же время национализировало землю, начало организовывать коммуны и силой отбирать хлеб в деревне, чтобы накормить городское население. В результате позиция крестьянина по отношению к новому руководству была также двойственной, что хорошо иллюстрирует популярный в то время лозунг: «Да здравствуют большевики, долой коммунистов!». Крестьянину казалось, что внутри руководства существует раскол между теми, кто хотел бы, чтобы крестьяне имели землю («большевики»), и теми, кто желал бы эту землю у них отобрать («коммунисты»). Примечательно, что крестьянин имел склонность отождествлять Ленина с первыми. Валентинов, вернувшийся в Россию во время революции и работавший в редакции «Торгово-промышленной газеты», зафиксировал следующее типичное выражение подобного мышления-. «Ленин русский человек, крестьян он уважает и не позволяет их грабить, загонять в колхоз, а вот другой правитель — Троцкий, — тот еврей, тому на крестьян наплевать, труд и жизнь он их не знает, не ценит и знать не желает»68. Одним из источников позитивного образа Ленина как прокрестьянского «русского человека» являлось его отождествление в народных умах с нэпом, при котором отношения между городом и деревней были поставлены на прочную основу торгового обмена и деревня начала вновь в какой-то мере преуспевать.
Ленин умер 21 января 1924 г., после долгих месяцев нетрудоспособности из-за третьего инсульта. С момента оповещения о его болезни у народа было время заранее психологически подготовиться к подобному исходу. Тем не менее среди населения и в партии наблюдалось стихийно возникшее и широко распространившееся чувство скорби. На траурных митингах в городах и селах присутствовала масса народу. В Москве десятки и сотни тысяч людей стойко переносили самый жестокий на памяти данного поколения русских мороз, ожидая своей очереди, чтобы пройти в Колонный зал, где был установлен гроб с телом покойного, и побывать на Красной площади в день похорон. Елена Истмен, родственница видного большевика, получила пропуск, позволивший ей два часа находиться в Колонном зале. В письме мужу, которого тогда не было в Москве, она так описывала увиденное: «Матери высоко поднимают своих детей, чтобы взглянуть на него, женщины с криком “товарищ Ленин” в истерике падают на пол, здесь же находятся трое сильных мужчин в белых халатах, которые их поднимают и выносят, а женщины рыдают так ужасно, что кровь стынет в жилах». А город, по ее описанию, выглядел следующим образом: «Красные флаги с черной каймой, на правой руке множества людей красно-черные повязки, многие продают небольшие значки с портретом Ленина, его небольшие белые бюсты и статуэтки. Белый яркий снег, густой холодный воздух, покрытые инеем волосы и меховые воротники, белый пар от дыхания и красное пламя костров на ночных улицах. Такова Москва в эти дни»69.