К. К. Рокоссовский вспоминал, что его предложение «о двух ударах на правом фланге подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар – с плацдарма на Днепре (район Рогачева), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его предлагали. «Настойчивость командующего фронтом, – сказал он, – доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха».
Впервые за три года войны не немецкая армия, а советская открывала летнюю кампанию крупной наступательной операцией силами нескольких фронтов. К 1 июня 1944 года численность действующей армии составляла 6939 тысяч человек. В ней насчитывалось 97 050 орудий и минометов, 9985 танков и самоходных установок, 14 787 боевых самолетов. Численность же войск Германии и ее союзников составляла 4 миллиона человек. На их вооружении было 48 635 орудий и минометов, 5250 танков и штурмовых орудий и 2796 боевых самолетов. Таким образом, соотношение в живой силе и технике на советско-германском фронте было явно в пользу Красной Армии. В своем приказе от 23 февраля 1 944 года Сталин ставил успехи Красной Армии в прямую зависимость от трудовых достижений тружеников тыла. Он писал: «Победоносное наступление Красной Армии стало возможным благодаря новым трудовым подвигам советских людей во всех отраслях нашего народного хозяйства».
Благодаря общему перевесу в живой силе и технике войска, участвовавшие в операции «Багратион», на обоих участках прорыва фронта имели над противником превосходство: в людях в 3-4 раза, в артиллерии и танках в 4– 6 раз. Операция «Багратион» началась рано утром 24 июня. Под Бобруйском, Витебском и Минском были окружены крупные группировки противника. 3 июля был взят Минск. По решению Сталина 17 июля 1944 года 57 тысяч немецких солдат и офицеров во главе с генералами, взятых в плен в Белоруссии, были проведены по улицам Москвы. Это стало яркой демонстрацией побед советских войск над немецкими.
Сталин решил воспользоваться пленением крупных воинских соединений немцев не только для этой акции, но и для проведения сложнейшей и крупномасштабной разведывательной операции. Судоплатов писал, что на основе предложения Сталина был выпушен приказ, в соответствии с которым сотрудники разведки «должны были ввести немецкое командование в заблуждение, создав впечатление активных действий в тылу Красной Армии остатков немецких войск, попавших в окружение в ходе нашего наступления. Замысел Сталина заключался в том, чтобы обманным путем заставить немцев использовать свои ресурсы на поддержку этих частей и «помочь» им сделать серьезную попытку прорвать окружение. Размах и смелость предполагавшейся операции произвели на нас большое впечатление. Я испытывал подъем и одновременно тревогу: новое задание выходило за рамки прежних радиоигр с целью дезинформации противника». Перевербованные советской разведкой пленные немецкие офицеры разгромленной группировки Шернхорна направляли германскому командованию ложные сведения о действиях в тылу Красной Армии. «С 19 августа 1944 года по 5 мая 1945 года мы провели самую, пожалуй, успешную радиоигру с немецким верховным командованием», – писал Судоплатов.
Разгром немцев в Белоруссии и состоявшаяся наконец высадка союзников в Нормандии 6 июня 1944 года существенным образом изменили военную обстановку. Жуков вспоминал, что на совещании, проходившем на даче Сталина 8 июля, «речь шла о возможностях Германии вести войну на два фронта – против Советского Союза и экспедиционных сил союзников на завершающем этапе войны. По тому, как сжато и четко высказывал И.В. Сталин свои мысли, было видно, что он глубоко продумал все эти вопросы. Хотя Верховный справедливо считал, что у нас хватит сил самим добить фашистскую Германию, он искренне приветствовал открытие второго фронта в Европе». В ходе беседы Сталин спросил: «Могут ли наши войска начать освобождение Польши и безостановочно дойти до Вислы и на каком участке фронта можно будет ввести в дело 1 – ю польскую армию, которая уже приобрела все необходимые боевые качества?»
Еще в майском приказе наркома обороны Сталин поставил задачу перенести военные действия за пределы СССР: «Наши задачи не могут ограничиваться изгнанием вражеских войск из пределов нашей Родины. Немецкие войска напоминают теперь раненого зверя, который вынужден уползать к границам своей берлоги – Германии для того, чтобы залечить раны Но раненый зверь, ушедший в свою берлогу, не перестает быть опасным зверем. Чтобы избавить нашу страну и союзные с нами страны от опасности порабощения, нужно преследовать раненого немецкого зверя по пятам и добить его в его собственной берлоге. Преследуя же врага, мы должны вызволить из немецкой неволи наших братьев – поляков, чехословаков и другие союзные с нами народы Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской Германии».
Однако приближение Красной Армии к Польше, Чехословакии и другим странам вызывало тревогу правительств США и Великобритании, не желавших распространения советского влияния в Европе. Стремление отрезать путь Красной Армии в Западную Европу в значительной степени определяло планы вторжения союзников на Балканы. 4 мая 1944 года Черчилль в беседе с Иденом выразил свою озабоченность «коммунистическими интригами в Италии, Югославии и Греции», настаивал на разработке мер для предотвращения «распространения советского влияния». В названных Черчиллем странах компартии, остававшиеся верными союзниками СССР несмотря на ликвидацию Коминтерна, возглавляли партизан, контролировавших значительные территории и постоянно наносивших удары по оккупантам.
Чтобы не допустить установления власти коммунистов в большинстве европейских стран, освобождаемых от немецких оккупантов, правительство Великобритании по согласованию с правительством США попыталось договориться с СССР о разделе «зон ответственности» в Европе. В своем послании Сталину от 12 июля 1944 года Черчилль напоминал о предложении, сделанном Иденом Молотову, «чтобы Советское правительство взяло на себя инициативу в Румынии и чтобы британцы сделали то же самое в Греции». Черчилль уточнял, что это предложение не предусматривает раздел Европы на сферы, а лишь направлено на то, чтобы «обеспечить ясную политику на каждом театре действий», и предлагал, «чтобы этот план был испробован в течение трех месяцев». В ответ Сталин предлагал запросить мнение американского правительства.
Нет сомнения в том, что Сталин не желал уступать Западу позиции, которые были отвоеваны коммунистическим движением Европы в борьбе против фашизма. Однако, считаясь с мнением своих западных союзников, Сталин был вынужден оказывать давление на коммунистов, вынуждая их идти на компромисс со своими политическими противниками. Советскому правительству приходилось договариваться с самыми разными политическими силами в Европе. СССР установил дипломатические отношения с эмигрантскими правительствами Польши, Чехословакии, Югославии и других стран, оккупированных Германией, хотя в составе этих правительств не было ни одного коммуниста, а временная готовность этих правительств сотрудничать с СССР была во многом обусловлена лишь суровыми реалиями мировой войны.
Политика СССР в отношении правительств соседних с ним государств варьировалась в зависимости от конкретного положения в той или иной стране. Разрыв отношений с правительством Сикорского, упорно не желавшего признать границу 1939 года, вынудил Советское правительство отказаться от сотрудничества в Польше с теми силами, которые ориентировались на лондонскую эмиграцию. Уже через полтора месяца после разрыва отношений СССР с правительством Сикорского в Москве был созван съезд Союза польских патриотов в СССР, с приветствием к которому обратился Сталин. На территории СССР было сформировано Войско Польское, которое возглавили польские коммунисты. После вступления Красной Армии на территорию Польши 21 июля 1944 года, в только что освобожденном городе Хелм был создан Польский комитет национального освобождения (ПКНО) во главе с коммунистом Б. Берутом и левым социалистом Э. Осубко-Моравским. Это был временный орган исполнительной власти. В телеграмме Черчиллю от 23 июля Сталин сообщал: «В Польше мы не нашли каких-либо других сил, которые могли бы создать польскую администрацию. Так называемые подпольные организации, руководимые польским правительством в Лондоне, оказались эфемерными, лишенными влияния». На самом деле Армия Крайова, руководимая эмигрантским правительством, пользовалась немалым влиянием в Польше, но ее отряды, по свидетельству К.К. Рокоссовского, занимали недружественную позицию в отношении Красной Армии.