19-20 ноября 1942 года в точном соответствии с планом началось наступление Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов. 22 ноября Сталин позвонил командующему Сталинградским фронтом А. И. Еременко и спросил, правда ли, что взята станция Карамузинская. Еременко подтвердил эти сведения. «Это очень хорошо! – сказал Сталин – Завтра вам следует соединиться с Юго-Западным фронтом, войска которого подошли к Калачу». Уставным «слушаюсь» Еременко, по его словам, «принял к исполнению приказ Верховного Главнокомандующего». На следующий день, 23 ноября, танковые части Сталинградского и Юго-Западного фронтов соединились, завершив тем самым окружение германских войск под Сталинградом.
Василевский доложил Сталину о соединении фронтов и об организации внутреннего и внешнего фронта окружения. «…Сталин спросил меня, как действовал Вольский и его корпус, – рассказывал Василевский. – Я сказал так, как оно и было, что корпус Вольского и его командир действовали отлично. «Вот что, товарищ Василевский, – сказал Сталин. – Раз так, то я прошу вас найти там, на фронте, хоть что-нибудь пока, чтобы немедленно от моего имени наградить Вольского. Передайте ему мою благодарность, наградите его от моего имени и дайте понять, что другие награды ему и другим – впереди». После звонка я подумал: чем же наградить Вольского? У меня был трофейный немецкий «вальтер», и я приказал там же, на месте, прикрепить ему дощечку с соответствующей надписью, и, когда мы встретились с Вольским, я поздравил его с успехом, поблагодарил за хорошие действия, передал ему слова Сталина и от его имени этот пистолет. Мы стояли с Вольским, смотрели друг на друга, и с ним было такое потрясение, что этот человек в моем присутствии зарыдал, как ребенок».
Скорее всего внимание, которое проявил Сталин к Вольскому, отражало глубокое понимание им душевного состояния человека, дисциплинированно выполняющего приказ, в возможности выполнения которого он не верит. В схожем состоянии находился Сталин, когда было принято решение ЦК об октябрьском восстании 1917 года, и в конце июня 1941 года, когда он, вероятно, испытывал сомнения в возможность выполнить только что утвержденную им директиву о войне до победного конца. Сталин отличал такое состояние от обычной трусости и паникерства и поэтому был предельно предупредителен к Вольскому.
Сталин продолжал внимательно следить за ходом операции. Его обеспокоило положение на правом крыле Донского фронта, и он телеграфировал К.К. Рокоссовскому: «Товарищу Донцову (т. е. Рокоссовскому. – Прим. авт.). Копия: товарищу Михайлову (т. е. Василевскому. – Прим. авт.). По докладу Михайлова 3-я мотодивизия и 16-я танковая дивизия немцев целиком и частично сняты с Вашего фронта, и теперь они дерутся против фронта 21 – и армии. Это обстоятельство создает благоприятную обстановку для того, чтобы все армии Вашего фронта перешли к активным действиям. Галанин действует вяло, дайте ему указания, чтобы не позже 24 ноября Вертячий был взят. Дайте также указания Жадову, чтобы он перешел к активным действиям и приковал к себе силы противника. Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо. И. Сталин. 23.11.42.19 часов 40 минут».
Уже 24 ноября Василевский впервые услыхал название новой операции – «Сатурн», которая предусматривала «создание нового кольца по отношению к окруженной под Сталинградом группировке противника. Сталин так и назвал заключительную операцию по уничтожению этой группировки «Кольцо». 27 ноября Сталин по телефону говорил Василевскому: «Войска противника под Сталинградом окружены, их надо ликвидировать… Это очень важное дело… Михайлов должен сосредоточиться только на этом деле. Что касается подготовки операции «Сатурн», пусть этим делом займутся Ватутин и Кузнецов (командующий 1-й гвардейской армией. – Прим. авт.). Москва будет им помогать».
Однако немцы предпринимали отчаянные усилия для того, чтобы выручить группировку генерала фон Паулюса, окруженную под Сталинградом. 12 декабря было предпринято наступление мощной группировки немецких войск под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна с целью прорыва окружения. По этой причине A.M. Василевский стал настаивать на переброске в район боевых действий Сталинградского фронта против группировки Манштейна 2-й гвардейской армии (под командованием Р.Я. Малиновского), которую из стратегического резерва Ставки первоначально решено было направить на помощь Донскому фронту. К.К. Рокоссовский категорически возражал против такого предложения, считая, что с помощью 2-й гвардейской армии его войска смогли бы быстро разгромить «оголодавшие и замерзающие армии Паулюса». Выслушав по телефону аргументы каждого, Сталин вынес в этом споре окончательное решение. Рокоссовский рассказывал: Сталин сообщил, что «согласен с доводами Василевского, что мое решение разделаться сначала с окруженной группировкой, используя для этого 2-ю гвардейскую армию, смелое и заслуживает внимания, но в сложившейся обстановке оно слишком рискованное, поэтому я должен армию Малиновского, не задерживая, спешно направить под Котельниково в распоряжение Еременко».
В ходе упорных и тяжелых боев, ярко описанных их участником Ю.В. Бондаревым в романе «Горячий снег», войска Манштейна были остановлены, а затем отброшены назад. Однако бои с группировкой Манштейна и задержка с ликвидацией группировки Паулюса заставили Ставку изменить план операции «Сатурн» и отказаться от попыток ударом через Миллерово на Ростов окружить противника. Сопротивление немецких войск, окруженных под Сталинградом, сковывало значительную часть Сталинградского и Донского фронтов, и Сталин, по словам Жукова, «всемерно торопил командующих фронтами».
«В конце декабря в Государственном Комитете Обороны состоялось обсуждение дальнейших действий, – вспоминал Жуков. – Верховный предложил: «Руководство по разгрому окруженного противника нужно передать в руки одного человека. Сейчас действия двух командующих фронтами мешают ходу дела». Присутствовавшие члены ГКО поддержали это мнение. «Какому командующему поручим окончательную ликвидацию противника?» Кто-то предложил передать все войска в подчинение К. К. Рокоссовскому. «А вы что молчите?» – обратился Верховный ко мне. «На мой взгляд, оба командующих достойны, – ответил я. – Еременко будет, конечно, обижен, если передать войска Сталинградского фронта под командование Рокоссовского». «Сейчас не время обижаться, – отрезал И.В. Сталин и приказал мне: – Позвоните Еременко и объявите ему решение Государственного Комитета Обороны». (Как и предполагал Жуков, Еременко был очень обижен этим решением, но вскоре он возглавил Южный фронт.)
Не ограничиваясь организационными решениями, Сталин нередко давал указания командующим фронтами по вопросам, касавшимся отдельных частей. Когда 24 декабря 24-й танковый корпус под командованием генерал-майора В.М. Баданова прорвался в тыл противника и занял станцию Тацинская, захватив там огромное количество самолетов и другой военной техники и перерезав важнейшую железную дорогу Сталинград – Лихая, Сталин постоянно звонил командующему Юго-Западным фронтом, справляясь о положении корпуса и требуя оказать ему поддержку. Сталин сказал Н.Ф.Ватутину: «Первая Ваша задача – не допустить разгрома Баданова… Вы правильно поступили, что разрешили Баданову в самом крайнем случае покинуть Тацинскую». И повторил: «Помните Баданова, не забывайте Баданова, выручайте его во что бы то ни стало». Меры, принятые командованием фронта, спасли танковый корпус, и он вышел из окружения, а за проявленное мужество В.М. Баданов стал первым кавалером нового ордена Суворова 2-й степени.
Быстро оценив те возможности, которые открылись после разгрома войск Манштейна и провала попыток деблокировать войска Паулюса, Сталин 4 января 1943 года подготовил директиву для командующего Южным фронтом И. В. Тюленева. Смысл сталинской директивы, по словам Василевского, сводился к следующему: «Загородить немцам выход с Кавказа и отсечь их соединения, еще вчера нагло лезшие на юг, к Эльбрусу, в Грузию и Азербайджан. Вот вопрос, вставший в повестку дня. Такую стратегию диктовала военная обстановка после успешного контрнаступления советских войск под Сталинградом. В то же время и прежде всего разгром противника на Среднем Дону, особенно в районе Котельникова, создал благоприятные условия для окончательной ликвидации немецкой группировки, окруженной под Сталинградом».