Фрунзе доказывал, что нужна доктрина революционной наступательной войны[2]. Троцкий решительно возразил Фрунзе, что мировое революционное движение переживает спад, положение в России тяжелое, люди устали от войны и надо «отстоять для рабочих и крестьян возможно длительный период мира». Поэтому, считал Троцкий, задача другая: «Мы учимся военному делу, вооружаемся, строим большую армию для того, чтобы обороняться, если на нас нападут».
Фрунзе и его единомышленников, жаждавших мировой революции и готовых разжечь ее с помощью армии, Троцкий называл «нетерпеливыми стратегами». Михаил Васильевич полагал, что наступательный порыв решит исход будущих войн, потому что вражеские армии «окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником».
Троцкий же говорил, что принятие только наступательной стратегии — авантюризм, который приведет к колоссальным жертвам. Армия должна учиться и обороне, к которой придется прибегнуть на первом этапе войны. Возможно и стратегическое отступление, чтобы выиграть время для мобилизации и развертывания собственных сил. Он считал, что не надо выдумывать какую-то особую стратегию и тактику, а надо учить красноармейцев и создавать современную боевую технику. Надеяться на мировую революцию пока нет оснований… Фрунзе высокомерно посоветовал Льву Давидовичу выкинуть из брошюры «рассуждения, прославляющие оборону». В те времена было принято клеймить оборону «подлой» и буквально «вытравливать дух обороны из Красной армии».
Фрунзе и любимцы Сталина из Первой конной армии — Буденный и Ворошилов — гордо утверждали, что Красная армия создала свою пролетарскую стратегию. Троцкий возражал, что не может быть какой-то особой пролетарской военной науки. Ехидно замечал: «Тот, кто думает, что с помощью марксизма можно наладить производство на свечном заводе, слабо разбирается и в марксизме, и в изготовлении свечей».
Лев Давидович доказывал, что нельзя считать огромные потери проявлением военного искусства. Критерий военного искусства — достижение наибольших результатов с наименьшей тратой сил. Обо всем этом молчали десятилетиями. Троцкому приписывали какие-то чудовищные глупости, стремление сжечь Россию в огне мировой революции, а между тем выяснилось, что он рассуждал глубоко и точно. Предположения Троцкого оказались правильными, как показала Великая Отечественная…
Еще один миф — Льва Давидовича считают ненавистником русской деревни. Но именно он пытался прекратить ограбление деревни. Еще в разгар Гражданской войны, в феврале 1920 года, Троцкий первым предложил заменить продразверстку натуральным налогом, что означало отказ от политики «военного коммунизма» и спасение деревни. Троцкий предупреждал: «Продовольственные ресурсы грозят иссякнуть, против чего не может помочь никакое усовершенствование реквизиционного аппарата». А сохранение продразверстки «грозит окончательно подорвать хозяйственную жизнь страны».
«Под влиянием своих наблюдений над жизнью крестьянства на Урале, — вспоминал Троцкий, — я настойчиво добивался перехода к новой экономической политике. В Центральном комитете я собрал всего лишь четыре голоса против одиннадцати. Ленин был в то время против отмены продовольственной разверстки и притом непримиримо. Сталин, разумеется, голосовал против меня. Переход к новой экономической политике произведен был лишь через год, правда, единогласно, но зато под грохот кронштадтского восстания и в атмосфере угрожающих настроений всей армии».
Массовое раскулачивание, то есть уничтожение крестьянства, Сталин начал уже после того, как Троцкий был изгнан. Считается, что Сталин просто выполнил троцкистскую программу изъятия хлеба в деревне. Но Троцкий при всем его радикализме предлагал действовать в рамках НЭП (новой экономической политики): взять примерно сто пятьдесят миллионов пудов хлеба «в порядке займа». Хлеб продать за границей, деньги потратить на закупку промышленного оборудования, чтобы провести индустриализацию, а заем честно погашать по мере ввода в строй новых прибыльных предприятий.
Сталин же просто ограбил деревню, реквизировав хлеб. Зерно отбирали у тех, у кого оно было, то есть у справных хозяев. Их назвали кулаками и, по существу, объявили вне закона. У так называемых кулаков забрали все имущество. Потом их стали выселять из родных мест вместе с семьями. Сталин до конца своих дней презирал деревню и крестьянина. В Троцком этого не было.