Обвинения в адрес Сталина позволяли Хрущеву скрыть свой значительный вклад в репрессии. Уже в начале июля 1937 года Н.С. Хрущев сумел, по словам историка Юрия Жукова, «подозрительно быстро разыскать и «учесть» в Московской области, а затем и настаивать на приговоре к расстрелу либо к высылке 41 305 «бывших кулаков» и «уголовников». В.М. Поляков, секретарь Военной коллегии Верховного суда СССР, рассказал, что «в 1937 году Хрущев ежедневно звонил в московское управление НКВД и спрашивал, как идут аресты. «Москва — Столица, — по-отечески напоминал Никита Сергеевич, — ей негоже отставать от Калуги или от Рязани». Оказавшись в 1938 году на Украине, Хрущев послал жалобу Сталину: «Украина ежемесячно посылает 17–18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2–3 тысяч. Прошу принять срочные меры».
Хотя добрая половина доклада была посвящена репрессиям, в которых обвинялся Сталин, Хрущев попытался доказать порочность всей государственной деятельности Сталина. Особое внимание он уделил критике действий Сталина в период подготовки и ходе войны. Хрущев говорил: «Во время и после войны Сталин выдвинул тезис, что та трагедия, которую перенес наш народ в первый период войны, была результатом неожиданного нападения на Советский Союз». Хрущев так «доказывал» «абсурдность» утверждений Сталина: «… Это совсем не верно. Как только Гитлер пришел к власти в Германии, он поставил себе задачу уничтожить коммунизм. Фашисты открыто говорили об этом, не скрывая своих планов. Чтобы добиться этой агрессивной цели, они создавали всяческие пакты и блоки. Например, пресловутую ось Берлин — Рим — Токио. Многие факты из довоенного периода ясно показывают, что Гитлер готовился вовсю, чтобы начать войну против Советского государства, и что он сосредоточил у советских границ «крупные воинские, в том числе танковые соединения».
Хрущев создавал впечатление о том, что Сталин не замечал этих действий Гитлера и его союзников. Хрущев ни слова не сказал об усилиях по созданию системы коллективной безопасности, предпринятых СССР с 1933 года. Он не сказал ничего о срыве этих усилий западными державами, которые пошли на подписание Мюнхенского соглашения в надежде направить агрессию Германии против СССР. Хрущев ни слова не сказал о действиях Сталина на международной арене в последние предвоенные годы, включавшие подписание договоров о ненападении с Германией 1939 года, о дружбе и ненападении с Югославией 1941 года, о нейтралитете с Японией 1941 года. Эти соглашения позволили оттянуть время нападения Германии и ослабить гитлеровскую коалицию стран, выступивших против СССР в июне 1941 года.
Зато Хрущев подробно рассказал о письме Черчилля, которое тот направил Сталину в начале апреля 1941 года. В этом письме Черчилль сообщал Сталину о том, что на западной границе СССР сосредотачиваются немецкие войска. Хрущев уверял, что Сталин не придал никакого значения этому письму. Последующие исследования, проведенные западными историками (например, Луи Килцером), свидетельствовали о том, что предупреждение Черчилля носило столь неопределенный характер, а желание Черчилля спровоцировать германо-советскую войну было столь явным, что посол Великобритании в СССР Криппс несколько дней отказывался передать это письмо советскому правительству.
Хрущев ссылался и на сообщение военного атташе из Берлина от 6 мая 1941 года, в котором говорилось, что 14 мая 1941 года Германия собирается начать нападение на СССР. И опять Хрущев обвинял Сталина в том, что он игнорировал это и подобные ему предупреждения. Оценивая эти заявления, Молотов позже говорил: «Когда я был Предсовнаркома, у меня полдня ежедневно уходило на чтение донесений разведки. Чего там только нё было, какие сроки не назывались! И если бы мы поддались, война могла начаться гораздо раньше». Видный разведчик Судоплатов позже обращал внимание на то, что хотя многие разведчики сообщали о сроках нападения, они не могли точно назвать направление главного удара немецких войск, а поэтому их информация не позволяла Красной Армии сосредоточить свои силы в нужном месте.
Хрущев уверял, что благодаря бездействию Сталина перед войной страна оказалась не готовой к нападению Германии. Хрущев утверждал: «Если бы наша промышленность была вовремя и соответственным образом мобилизована для работы на нужды армии, наши потери во время войны были бы гораздо меньше. Однако такая мобилизация не была начата вовремя».