В связи с началом процесса коллективизации подчеркну несколько интересных аспектов в этой теме. Некоторые исследователи истории пытаются утверждать, что Сталин задумал коллективизацию, руководствуясь глубокой мыслью, — вернуть единоличных крестьян к нашему традиционному общинному способу труда, к соборности. Но, как мы наблюдали выше, Сталин, задумав провести коллективизацию крестьян, этой идеей точно не руководствовался, а исходил сугубо из прагматичных экономических причин. Кроме того, к началу коллективизации в стране уже много лет существовали и успешно работали общины — коммуны, которые Сталин в период коллективизации принципиально разогнал. Обратим внимание на воспоминания уже упомянутой выше Елены Малофеевны Рейник из Кемеровской области:
«У нас была коммуна. Её названия я не помню. Но жили мы там хорошо. Нам с мужем в коммуне удалось даже новый дом справить. Коммуна состояла из 25 дворов. Туда вошли хозяева со средним достатком. Те, кто был зажиточным, в коммуны не вошли. Бедняков в нашей деревне не было вообще. Земли мы объединили свои, да ещё брали в наём у зажиточных, потом зерном отдавали. Работали сообща. Лодырей в нашей коммуне не было. Мы на коммуну даже две грузовых машины купили. Наша коммуна просуществовала лет пять или шесть.
А потом большевики коммуну распустили. Стали нас в колхоз сгонять. Они говорили, что колхоз — это дело добровольное. А сами с ружьями приходили и всё забирали.
До колхозов у нас кулаки, конечно, были. Это была всего одна семья, которая жила в нескольких дворах. Но они не задавались, всегда с нами здоровались. У них были такие же машины, что и у нас в коммуне. Но телеги у них были на железном ходу. Лошади — добротные, породистые. Земли у них было много. Пастбища — отдельные. Они даже молотильную машину себе купили. Для нас это чудо какое-то было. Всей деревней ходили смотреть, как она работает. Мы-то вручную молотили. Потом они за плату для всей деревни молотили. А как колхоз образовали, богатство у них и отобрали. А самих мужиков тут же за деревней расстреляли. Потом их тела в одну яму сбросили и землёй засыпали. А нам сказали, что их богатство на темноте и крови нашей сколочено. Но мы-то знали, что они работали много, вот и разбогатели».
Или вот ещё один пример, ещё одно свидетельство — интервью членов спецэкспедиции фонда «Исторические исследования» (1999 г., есть в интернете) с Михайловой Анастасией Захаровной (1906 г.рожд., из Алтайского края, д. Балахоновка):
«Держали две лошади, корову, быка, 6-7 овечек. В 1926 г. мы с мужем вошли в коммуну «Завет Ильича». Из таких, как мы, бедняков, она и собралась. А отец мой вошел в неё ещё в 1920 г. В коммуне мы жили хорошо. У нас и школа своя была — 11 классов. Работали с 8 утра до 8 вечера. Придешь домой, а там тебя ждёт баня, ужин, белье, приготовленное техничкой. Скинешь грязное, помоешься, наденешь чистое. У каждой семьи была своя комната в бараке…
Но в 1931 г. нашу коммуну разбили и перевели на колхоз. Богатая была коммуна.
— Кто разбил?
— Да власть и разбила. Знаете, такая борьба была! Людей убивали! Убили в 1928 г. и моего первого мужа. Прямо в грудь застрелили, через окно в конторе. Он у меня писарем был. Сказали, что это сделали кулаки.
— А чем колхоз отличался от коммуны?
— В коммуну мы пришли сами, а в колхоз — силой: кого задавили налогами, а кого раскулачили…
Всех же в колхоз загнали! Мы сразу же стали хуже жить. Как коммуну сделали колхозом, выделили нам корову и выселили из барака. Хорошо, что у меня дом свой в деревне оставался, было где жить нам с сыном. Сильно коммуна от колхоза отличалась. В коммуне мы работали на себя. А в колхозе — непонятно на кого. В коммуне председатель был из наших, деревенских. А в колхозе начальство всегда было из чужих.
— Вот и переизбрали бы председателя.
— Какое там! Тогда не переизбирали. Кого пришлют, тот и начальство! К нам прислали из Белоглазово. Он всё сгубил. И скотину, и людей заморил. Тогда много людей с голоду поумирало. Зайдешь, бывало, в наш бывший коммунаровский барак, а там целыми семьями люди лежат, помирают. Мы со вторым мужем не вытерпели. Уехали в 1935 г. На искитимский кирпичный завод подались. Живы, слава Богу, остались! Весь наш колхоз так и разбежался.
— Но ведь из колхоза уехать было нельзя. Паспортов-то не давали.