— Победим!..
Положение на фронте он застает отчаянное. Самое скверное — это неопределенность. Никто не знает, что надо делать. «На главном направлении Курск — Орел — Тула нас бьют, восточный фланг беспомощно топчется на месте».
— Чтобы победить, — говорит Сталин, — надо наступать самим. Надо прорваться в тыл противнику, заставить его откатиться от Москвы, взять инициативу в свои руки. Все дело — в правильном плане наступления.
Сталин спрашивает о планах московского главного командования. Там предлагают старый план нанесения главного удара противнику восточным флангом, от Царицына, через донские степи, на Новороссийск. Сталин резко отвергает этот план. Выдвигает свой собственный.
«Что заставляет главкома отстаивать старый план? — спрашивает Сталин в письме Ленину. — Очевидно, одно лишь упорство, если угодно фракционность, самая тупая и самая опасная для республики, культивируемая в главкоме состоящим при нем стратегическим „петушком“… На днях главком дал Шорину[7] директиву о наступлении на Новороссийск через донские степи по линии, по которой может быть и удобно летать нашим авиаторам, но уже совершенно невозможно будет бродить нашей пехоте и артиллерии. Нечего и доказывать, что этот — предполагаемый — сумасбродный поход в среде вражеской нам, в условиях полного бездорожья, грозит нам полным крахом. Нетрудно понять, что этот поход на казачьи станицы, как это показала недавняя практика, может лишь сплотить казаков против нас вокруг Деникина для защиты своих станиц, может лишь выставить Деникина спасителем Дона, может лишь создать армию казаков для Деникина, т. е. может лишь усилить Деникина. Именно поэтому необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отмененный практикой старый план, заменив его планом основного удара через Харьков — Донецкий бассейн на Ростов. Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот, симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение. Во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, — линию Воронеж — Ростов. В-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих Добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им с тыла. В-четвертых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдет. В-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остается без угля. С принятием этого плана нельзя медлить. Короче: старый, уже отмененный жизнью план ни в коем случае нельзя гальванизировать, — это опасно для республики, это наверняка облегчит положение Деникина. Его надо заменить другим планом. Обстоятельства и условия не только назрели, но повелительно диктуют такую замену. Без этого моя работа на южфронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на южфронте. Ваш Сталин».
Получив это письмо, Ленин собственноручно написал приказание высшему штабу об изменении отжившей себя директивы. План Сталина был принят. Осуществление его повлекло за собой разгром Деникина — и решительный перелом всего положения на фронтах Гражданской войны в пользу красных.
Большую роль сыграло создание Сталиным именно в этом периоде гражданской войны конной армии. «Это был, — пишет Ворошилов, — первый опыт соединения кавалерийских дивизий в такое крупное соединение, как армия. Сталин видел могущество конных масс в Гражданской войне. Он конкретно понимал их громадное значение для сокрушительного маневра. Но в прошлом ни у кого не было такого своеобразного опыта, как действие конных армий. Не было об этом написано и в ученых трудах, и поэтому такое мероприятие вызывало или недоумение, или прямое сопротивление». Особенно возражал Троцкий.
«Несмотря и даже вопреки желанию центра» Сталин создал конную армию. 11 ноября 1919 года реввоенсовет южного фронта просто донес реввоенсовету республики, что он «исходя из условий настоящей обстановки, постановил образовать конную армию в составе 1-го и 2-го конных корпусов и одной стрелковой бригады, впоследствии добавив и вторую стрелковую бригаду. Состав реввоенсовета конармии: командарм т. Буденный, члены: тт. Ворошилов и Щаденко». И все. Так создалась чисто революционная армия, с громадной подвижностью, которую Сталин использовал как ударный кулак в своем плане наступления.
19 октября 1919 г. буденновская конница треплет под Воронежем кавалерийский корпус генерала Шкуро. 23 октября занимает Воронеж.
27 октября Буденный переходит Дон. 14 ноября захватывает станцию Касторную, берет много трофеев и пленных, перерезает сообщения противника. 17 ноября фактически формируется конная армия — и ее мощный клин разрезает отступающую армию противника на две части — меньшая отходит на Крым, главные силы к Дону. 1 января 1920 г. конная армия входит в Таганрог — политический и военный центр белых. 9 января занимает Ростов-на-Дону. Это был разгром Белого движения.
…Эта катастрофа, для многих, для большинства, для всех почти в белом лагере была неожиданна, необъяснима. Один только человек предвидел ее: самый яркий, самый талантливый полководец Белой армии, не имевший себе равных водитель белой конницы, генерал барон Врангель. Уже давно он предостерегал главнокомандующего от распыления сил и непомерного расширения фронта. Он предлагал примерно тот же план, который применил Сталин: закрепившись на небольшом относительно фронте, упершись флангами в Днепр у Екатеринослава и в Волгу, создать в одном направлении ударный кулак из концентрированных сил конницы по преимуществу и им, как тараном, пробив красный фронт, идти на Москву. Он предлагал царицынское направление — то, которое в обратную сторону для наступления красных было отвергнуто Сталиным. Но именно потому, почему оно было невыгодно для красных, оно было выгодно для белых: они шли по дружественному Дону, оставляли за собой верный казачий тыл. В то же время шли на соединение с силами Колчака. Генерал Деникин повел наступление сразу по трем направлениям, разбив тем самым силы армии. Главным направлением он избрал то, что было выгодно только для красных, но не для белых — через Донецкий бассейн. Генерал Врангель был брошен на Царицын. Он быстро взял его. Но эта победа не радовала его. И когда генерал Деникин приехал в освобожденный от красных Царицын, Врангель опять пытался убедить его не распылять силы, сосредоточить прежде всего всю конную массу в одном направлении. Для царицынского было поздно уже. Армии адмирала Колчака откатывались. На соединение с ними не приходилось рассчитывать. Поэтому Врангель рекомендовал сосредоточить конницу, как решающую силу Гражданской войны, на ставшем главным донецко-харьковском направлении. Само собой разумеется, что объединенная кавалерия должна была иметь единое командование. Командующий мог быть только один — генерал Врангель. Он не говорил этого, но это было ясно.
Генерал Деникин задумчиво сказал:
— Я вижу, что вы хотите первым войти в Москву!
Генерал Деникин уже видел во Врангеле соперника себе. Штабная интрига разрушала силы белых успешнее даже, чем красный натиск.
Врангель остался в Царицыне, силы армии остались распыленными, врангелевский план был осуществлен противной стороной.
После взятия Ростова армии, оперировавшие против ушедших в задонские и кубанские степи главных сил противника, в том числе и конная армия, выходят из подчинения Сталину. Создается новый, кавказский фронт. Командующий фронтом Шорин, член реввоенсовета Смилга, влияние Троцкого.
Командование оказывается бездарным. Еще немного — и все достигнутые уже успехи могут сойти на нет. Красные армии терпят одну неудачу за другой. Самая ценная, с таким трудом созданная сила, конная армия, истекает кровью в бесцельных, ничего не приносящих боях. У командования нет ясного плана, нет умения использовать благоприятные моменты. «В результате стратегического недомыслия командования фронтом, — пишет один из историков Красной армии, — затратившего много времени на заранее безуспешные операции, противник закончил перегруппировку своих сил, значительно пополнился и начал готовиться к переходу в решительное наступление… Настал второй переломный момент Гражданской войны на юге республики. Создавшееся положение грозило крахом всему южному фронту. Предотвратить назревающую катастрофу можно было только самыми решительными и быстрыми мерами».