Гапон побаивался, но окончательно решился предъявить ультиматум, непосредственно адресованный царю, с политическими требованиями, отчетливо осознавая, что в буквальном смысле играет с огнем. Инициировав кровавую бойню, поп незамедлительно обратился в паническое бегство за рубежи империи, где встретил в определенных кругах восторженный прием.
Постепенно Гапон успокаивается и буквально купается в лучах европейской известности. В числе его знакомых появляются Анатоль Франс, Г.В. Плеханов, Ленин, Жорес. Спешно публикуется биография Гапона на английском и французском языках. Вслед за популярностью приходят деньги, вследствие избытка которых развивается страсть к богемной жизни. Близится час окончательного морального и физического падения Гапона.
Вследствие октябрьского Манифеста он возвращается в Россию и вновь пытается играть свою игру — нечистоплотную и рискованную. Здесь малограмотного и беспринципного авантюриста ожидает закономерный финал. Весной 1906 года, в одном из домов пригорода Санкт-Петербурга, всецело преданный некогда священнослужителю эсер П.М. Рутенберг, вместе с несколькими рабочими, осуществляет казнь Гапона через повешение.
В гапоновской «Истории моей жизни» явственно ощущается неискренность и даже лживость. И представляется весьма сомнительным, чтобы именно Гапону принадлежали нижеследующие примечательные строки: «… Николай II готовит себе судьбу одного из английских королей или французского короля недавних времен, что те из его династии, которые избегнут ужасов революции, в недалеком будущем будут искать себе убежище на Западе»…
Право удостоиться пальмы первенства, чести более чем сомнительной, в деле политического терроризма в России принадлежит члену Северного общества П.Г. Каховскому, смертельно ранившему в декабре 1825 года генерал-губернатора Петербурга, графа Милорадовича М. А. Зимним студеным днем был создан прецедент открытого, сравнительно массового, выступления против, казалось бы, незыблемой российской самодержавной власти.
Полностью оторванное от стабильной в целом политической ситуации в империи оно не могло не закончиться неудачно. Наперекор тому, что около шестисот участников декабрьского восстания подверглось различного рода репрессиям, начало революционно-террористическому процессу было положено.
Самодержец всероссийский Николай I до конца своих дней не простил декабристов, даже представителей самых родовитых фамилий государства. Ничто не смогло побудить императора осуществить кардинальные политические реформы. Правительство Николая I пошло по пути мелких, частичных полуреформ, пытаясь отгородиться от решения проблем остроактуальных и сохранить в незыблемости основные начала самодержавно-крепостнической монархии.
Сравнительно свежие вопиющие примеры умерщвления его коронованных собратьев, их же верноподданными, в гораздо более цивилизованной части континента не послужили российскому императору примером. Ему не могло не быть известно, что в конце XVIII века французская королевская чета лишилась своих голов на гильотине. Ранее, в середине века XVII, король Англии Карл I Стюарт окончил свою жизнь на эшафоте. Общественный резонанс, вызванный широким распространением сочинения французского роялиста маркиза Астольфа де Кюстина, красноречиво описавшего николаевскую Россию образца 1839 года, также не возымел никакого воздействия.
Известный путешественник и литератор де Кюстин, отправившись в Россию ревностным сторонником монархического образа правления, вернулся на родину убежденным либералом. Нашумевшее в Европе произведение было посчитано самодержцем российским гнуснейшим пасквилем.
Вскоре разразилась Крымская кампания, оказавшая сильнейшее влияние на внутриполитическую обстановку в России. Поражение в войне спровоцировало кризисные ситуации во многих сферах культурной, общественной и экономической жизни империи, показало необходимость немедленных реформ. Массовое брожение охватило все слои населения. В общественно-политическую борьбу особенно оказались вовлеченными студенчество, интеллигенция, военные.