Но все же обсуждение в Швейцарии центрального вопроса — германской проблемы, принесло определенные плоды. Два месяца спуста, в сентябре 1955 года, в ходе визита в Москву первого канцлера ФРГ Конрада Аденауэра были установлены дипломатические отношения между СССР и Федеративной Республикой Германией, что означало юридическое прекращение состояния войны с Германией.
А в следующем году Советским Союзом восстанавливаются дипломатические отношения с Японией.
Во внутренней политике Хрущев продолжает разыгрывать карту процесса реабилитации и восстановления прав лиц, подвергшихся разного рода наказаниям, преимущественно партаппаратчиков и военных. При этом совершенно игнорируются аспекты ответственности деятелей, подвергшихся репрессивным мерам. Спекулируя на естественной для большинства людей жалостливости, их внимание акцентируется, в первую очередь, на страданиях якобы совершенно безвинно пострадавших деятелей.
Вскоре неугомонный и предельно завистливый Хрущев полностью раскрывает свою истинную физиономию. Физически уничтожив Берию и существенно потеснив Маленкова, то есть практически взяв власть в свои руки, он не успокаивается, однако, на достигнутом. Он задается поистине «стратегической» целью полной дискредитации усопшего премьера, то есть Сталина, и перевод единственно на него одного всей ответственности за практически все те ошибки, злоупотребления, искривления и недоразумения, которые имели место в бытность его главой страны. Соответственно, чем больше «преступлений» Хрущев инкриминирует Сталину, тем лучше для постсталинской партноменклатуры и его самого.
Задача оказалась далеко не столь легко выполнимой. Миките понадобилось целых десять лет, чтобы исполнить задуманное и то не полностью. Однако и добившись выноса набальзамированного тела Сталина из Мавзолея, Хрущев не успокаивается.
До XX партийного съезда он не пытается дискредитировать Сталина столь явно. Но исподволь Хрущев готовится, собирая «компромат» на Генералиссимуса, а заодно уничтожая, либо фальсифицируя уличающие себя материалы и документы.
Кульминационный момент наступил 25 февраля 1956 года, уже после завершения партийного форума. На последнем закрытом заседании Хрущев выступает в открытую с поистине сенсационным докладом, с сильнейшими инсинуациями в отношении Сталина.
Однако этому довольно гнусному действу предшествовала весьма продолжительная борьба в среде кремлевского руководства. Во избежание фиаско Хрущев предварительно инспирирует выступление Микояна в первые дни работы съезда, явившееся разведкой боем. Большая речь последнего изобиловала критическими замечаниями в адрес усопшего вождя. Она стала центральным событием съезда тех дней и вызвала оживленные комментарии международной прессы. Хитроумец Микоян выступал с тем же пафосом, с которым он публично и безудержно славословил Сталина двадцать лет назад.
Реакция делегатов, большинство из которых составляли новые партаппаратчики, не могла быть однозначной, очевидно, они встретили выступление Микояна, в основном, с недоумением. Тем не менее, Хрущев вдохновился и вновь заявил своим ближайшим коллегам о решимости выступить самому. После тяжелой дискуссии противоборствующие стороны пришли к компромиссному решению -зачитке доклада Хрущевым на последнем закрытом заседании съезда, уже после выборов руководящих органов партии и официального закрытия съезда.
Наконец настает вожделенный «звездный» час Хрущева, и он взрывает свою «нейтронную бомбу», — обвиняет Сталина в многочисленных преступлениях против государства, страны, народа, партии и прочая и прочая.
Противопоставление: Хрущев и Сталин
Вне всякого сомнения, Хрущев всегда завидовал Сталину, опасался и ненавидел его. Он осознавал свое ничтожество, вследствие чего, по свидетельству простодушного Василевского, избегал во время войны даже телефонных контактов со Сталиным. И не гнушался посредничеством военачальника для поездок в Москву, якобы по делам государственной важности. Хотя был по партийному статусу много выше Василевского.