Ленин, следивший за развитием событий издалека, из шалаша в Разливе, понял, что история предоставляет большевикам особый, неповторимый шанс, что партия сможет достичь успеха только посредством наступательной военной акции. И только так. Для тех, кто, занимаясь в Петрограде текущими делами, формировал политику, этот вопрос не был в такой степени ясным и однозначным.
15 сентября ЦК партии обсудил письма Ленина к Центральному Комитету[26]. Их острый тон, радикализм вызвали изумление среди большевистских руководителей, большинство их полагало, что партия поставит свое существование под угрозу, если развернет наступательные действия. Каменев прямо предложил сжечь письма Ленина. Сталин, в который раз заняв промежуточную позицию между радикальными взглядами Ленина и большевистскими руководителями, настроенными примиренчески, выдвинул предложение направить письма Ленина для обсуждения в местные партийные организации. В обстановке того времени это было бессмысленной затеей. В то же время (вместе с Троцким) он поддержал призыв Ленина к бойкоту Предпарламента, совещательного органа при Временном правительстве, в котором меньшевики и эсеры имели большинство. Но это предложение не сразу получило одобрение со стороны членов ЦК.
В период подготовки Октябрьского вооруженного восстания во взглядах Сталина можно проследить характерную двойственность. Он, конечно, руководствовался иными соображениями, чем Каменев и его сторонники, принципиально занимавшие примиренческую позицию. Среди примиренцев еще были живы определенные иллюзии насчет жизнеспособности Учредительного собрания, насчет возможностей демократического пути. В их позиции слышны отголоски мнения меньшевиков, которые считали, что Россия в силу своей отсталости еще не созрела для немедленной пролетарской революции. Из-за отставания европейской революции они пессимистически оценивали возможности социалистического будущего в России. В отличие от них Сталин, который был организатором, «комитетчиком», исходил из необходимости единства организации и ее боеспособности. Его каждодневные политические маневры, тактические шаги преследовали цель добиться равновесия и примирения взглядов в ходе дискуссии. Он хотел этого достичь любой ценой, даже тогда, когда наступило время неотложных, решительных действий. В подобном духе в качестве одного из редакторов центрального партийного органа газеты «Рабочий путь» он подвергал, как и в марте, цензуре статьи Ленина, которые считал недопустимо острыми по тону, даже воспрепятствовал публикации некоторых писем.
Общеизвестен эпизод в ходе подготовки вооруженного восстания, когда Каменев и Зиновьев даже в решающий момент не согласились со взглядами Ленина о начале вооруженного восстания. На заседаниях ЦК 10 и 16 октября оба выступили против проекта резолюции, предложенного Лениным, и внесли от себя другое предложение, суть которого сводилась к тому, что партия должна подождать открытия II Всероссийского съезда Советов и заручиться там одобрением на вооруженную акцию. После опубликования Зиновьевым и Каменевым своего заявления в газете «Новая жизнь» Ленин в письме в ЦК потребовал исключения «штрейкбрехеров» из партии, Сталин, как редактор центрального органа партии, без согласия ЦК 20 октября опубликовал письмо Зиновьева, объясняющее его поведение, к которому, был добавлен комментарий от редакции. В нем Сталин отметил, что данным заявлением вопрос можно считать исчерпанным. «Резкость тона статьи тов. Ленина не меняет того, что в основном мы остаемся единомышленниками»[27].
Свердлов в течение того же дня ознакомил членов ЦК, находившихся в Петрограде, с письмом Ленина. Сталин вначале предложил обсудить письмо на Пленуме ЦК, отложив принятие решения. В прениях он опять подчеркивал необходимость единства партии. Согласно стенограмме: «Тов. Сталин считает, что К[28] и З[29] подчинятся решениям ЦК… исключение из партии не рецепт, нужно сохранить единство партии; предлагает обязать этих двух тт. подчиниться, но оставить их в ЦК».
На заседании все-таки была принята отставка Каменева из состава ЦК. Оказавшийся в меньшинстве Сталин объявил, что выходит из редакции «Рабочего пути». Участники заседания не обсуждали его заявления, отставка Сталина была отклонена.
10 октября Сталин принял участие в строго конспиративном заседании ЦК, которое впоследствии приобрело большую известность. В этом заседании, продолжавшемся более 10 часов, приняли участие 11 членов ЦК и один кандидат. Сталин голосовал за план восстания, предложенный Лениным. На заседании было избрано временное Политбюро (в составе семи человек) для политического руководства восстанием. В него не вошли Свердлов, занимавшийся организационной работой, Урицкий и Дзержинский, занимавшиеся военными вопросами, а также Коллонтай, отвечавшая за международные связи. Членами этого органа стали: Ленин, Троцкий, Сталин, Зиновьев, Каменев, Сокольников и Бубнов. Однако в таком составе Политбюро не заседало ни разу. Подобная сравнительно небольшая роль выпала и на долю Военно-революционного центра, созданного на расширенном заседании Центрального Комитета 16 октября. Позднее этот орган стал составной частью мифов, создаваемых вокруг восстания, его называли Партийным центром. В истории партии, во многом унаследовавшей взгляды 30-х годов и сохраняющей некоторые их элементы и поныне, этот орган называется центром вооруженного восстания, направлявшим его ход. Естественно, во главе его стал Сталин. На самом деле этому центру отводилась задача представлять партию в Военно-революционном комитете Петроградского Совета. Именно туда сходились все нити военной подготовки восстания. Вместе с тем о центре не осталось никаких документов, на основании которых можно судить о его работе. Неизвестно, заседал ли он вообще. Подобным образом отсутствуют и документальные источники, которые могли бы показать непосредственную роль Сталина в подготовке и организации вооруженного восстания. Но во всяком случае известно, что он не присутствовал на заседании ЦК 24 октября, когда распределялись практические обязанности руководителей. Газета «Рабочий путь» в тот день опубликовала написанную Сталиным редакционную статью под названием «Что нам нужно?». Только здесь, на страницах газеты, мог найти выражение внушительный стиль автора. В те революционные дни, когда самые выдающиеся политические деятели партии, как народные трибуны, занимались агитацией в различных районах столицы, Сталин редко выступай перед широкой публикой. Сильный грузинский акцент и неторопливые, медлительные жесты делали из него плохого оратора. Однако в качестве «газетного оратора» он был действительно эффективен. Своими постоянными вопросами и ответами он оказывал воздействие на читателя. Читая вопрос: «Хотите ли вы?», тот невольно представлял, как толпа, словно один человек, ревет: «Хотим!» Но не так было в этот раз. Автор на жгучие вопросы тех дней дает относительно прохладные ответы.
26
Имеются в виду письма «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». — Прим. ред.
27
Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б). Август 1917 — февраль 1918. М ., 1958. С. 115.