Однако Иден продолжал сопротивляться принятию статьи 4-й в формулировке тов. Сталина.
Со своей стороны тов. Сталин заявил, что ввиду неясного отношения британского правительства к вопросу о советских границах, каковое было обнаружено во время вчерашней встречи, советское правительство вынуждено настаивать на введении пункта о признании советских границ в договоре о послевоенной организации мира и безопасности.
Toв. Молотов заметил, что мы предполагаем подписать с англичанами договор о союзе, но для этого надо знать, из-за чего мы воюем.
Иден ответил, что мы воюем для того, чтобы разбить Гитлера. От каких-либо уступок по формулировке статьи 4-й он отказался.
Toв. Сталин выразил по этому поводу сожаление и заявил, что в таком случае подписание договора не может состояться.
Иден ответил, что, как это ему ни неприятно, он вынужден прийти к выводу, что подписание действительно не может состояться. Ему ясна теперь ситуация, он знает, о каких трудностях идет речь, и по возвращении в Лондон постарается принять меры к устранению этих трудностей. Но теперь он не видит иного выхода, как отложить вопрос о договоре.
Toв. Сталин заметил, что Идену следовало бы снестись по данному вопросу с премьер-министром. Во времена чемберленовского правительства Черчилль резко атаковал последнее в связи с провалом переговоров о пакте взаимопомощи из-за балтийских государств. Тов. Сталин не думает, чтобы премьер-министр стал возражать против подписания договора на базе предложенного им проекта.
Иден возразил, что, как он совершенно уверен, премьер-министр занял бы ту же позицию, какую занимает он, Иден. Требования тов. Сталина по существу означают немедленное признание части будущего мирного договора. Для этого еще не наступило время. К тому же с премьер-министром сейчас очень трудно снестись по соображениям технического порядка. Поэтому Иден может только предложить еще раз обдумать создавшуюся ситуацию и завтра сказать окончательное слово.
Заседание закончилось в 21 час 00 мин.
(Следует заметить, что британская запись беседы несколько отличается от советской записи. В английской записи отсутствуют предложение Сталина о консультациях с Черчиллем по вопросу о границах и ответ Идена на это предложение. В советской записи более четко зафиксирована позиция по польскому вопросу, в английской – аргументация неприемлемости советских условий признания границ 1941 года. Имеются и другие расхождения. – О.Р.)
В воспоминаниях Идена о беседе 18 декабря говорится весьма скупо: «Наша вечерняя встреча со Сталиным была полностью неудачной, и меня весьма раздражало то, что я считал неблагоразумным в его взглядах. Молотов ничем не помог, и мы холодно расстались». Далее Иден вспоминает, что по дороге в гостиницу они с Криппсом и Кадоганом, чтобы как-то поправить положение, договорились устроить шумный протест и возмущение в связи с советской позицией на переговорах. Академик В.Г. Трухановский, работавший в годы войны в Наркомате иностранных дел, в книге об А. Идене так комментирует этот эпизод: «Расчет строился на том, что в гостинице есть устройства для подслушивания, и возмущение англичан тут же дойдет по назначению. Как сообщает Кадоган, все охотно согласились участвовать в этом спектакле и очень старались». «Не знаю, – пишет Иден, – оказало ли все это какое-либо влияние, но через несколько часов Майский позвонил и сообщил ответ на мою просьбу о поездке на фронт». Просьба была удовлетворена. При этом Майский добавил, что, как он надеется, «перерыв в переговорах будет полезен для обеих сторон».
Поездка на фронт состоялась 19 декабря и произвела на Идена большое впечатление. «Мы покинули гостиницу в 8 утра, – пишет он в мемуарах, – Майский, я и Ней в одной машине. Наша военная миссия (ее возглавлял генерал М. Макфарлан. – O.P.) выехала с нами. Примерно четыре часа езды с одной остановкой для прогулки, и мы в Клину. Следы боев по мере приближения к городу. Несколько разбитых танков, исковерканных деревьев и много разрушений. Политика выжженной земли, и это было очевидно, осуществлялась едва ли не повсеместно. Иногда встречалась уцелевшая деревня. Гораздо чаще две трети были уничтожены, и так снова и снова. Большинство домов деревянные, только печи из кирпича, и когда дома сожжены, то печи как бы упирались в небо. Картина более впечатляющая, чем даже полные разрушения».
Фрэнк Ноэль Мэйсон-Макфарлан (1889–1953) – британский генерал-лейтенант
Иден далее пишет о надругательстве гитлеровцев над музеем Чайковского в Клину, встрече и беседе с советским генералом, разговоре с немецкими пленными и заключает: