Но, несмотря на обещание регента, формальное присоединение Югославии к Трехстороннему пакту переносилось со дня на день. А Великобритания и Россия делали все возможное, чтобы этому помешать. Уинстон Черчилль даже направил своему коллеге — премьер-министру Югославии Драгише Цветковичу — личную телеграмму:
«22 марта 1941
Ваше превосходительство!
Полный разгром Гитлера и Муссолини в конечном счете неизбежен. Ни один разумный и дальновидный человек не может сомневаться в этом, после того, как английская и американская демократии выразили свою решимость добиться этого разгрома.
В мире всего 65 миллионов злобных гуннов, и большинство их занято теперь подавлением австрийцев, чехов, поляков и многих других древних народов, которые они терроризируют и грабят. Численность населения Британской империи и Соединенных Штатов достигает почти 200миллионов человек, даже если считать одни только метрополии и Британские доминионы.
Британская империя и Соединенные Штаты обладают большими богатствами и большими техническими ресурсами, они производят больше стали, чем все остальные страны мира, взятые вместе. Они полны решимости не допустить, чтобы преступные диктаторы — один из которых уже понес невосполнимый урон — растоптали своими сапогами дело свободы или повернули вспять колесо мирового прогресса…
Я надеюсь, что Вы, Ваше превосходительство, учтете ход мировых событий и окажетесь на высоте».
Но ничто уже, казалось, не могло помешать Гитлеру подчинить себе и эту, последнюю оставшуюся нейтральной балканскую страну.
24 марта 1941 г. премьер-министр Драгиша Цветкович и министр иностранных дел Александр Цинцар-Маркович выехали в Австрию на церемонию присоединения Югославии к Трехстороннему пакту. Для сохранения секретности «операции» министры сели в Белграде на пригородный поезд, как будто отправляясь на загородную прогулку, а затем уже, на одной из маленьких станций, пересели на экспресс, идущий в Вену. На следующий день, 25 марта 1941 г., ровно в 12 часов пополудни, в замке Бельведер, в присутствии всех заинтересованных сторон — Гитлера, Риббентропа, Чиано и Осима — состоялось, наконец, торжественное подписание протокола присоединения Югославии к пакту.
После окончания церемонии подписания Гитлер вызвал к себе сопровождавшего его в Вену фельдмаршала Кейтеля. Вспоминает Вильгельм Кейтель: «Он [фюрер] пребывал в благостном настроении и был вполне удовлетворен развитием политических событий. «Думаю, что больше никаких неожиданностей на Балканах не предвидится», — сказал он с видимым удовольствием. Ночью мы выехали в Берлин».
О том, что Югославия готова заключить формальный союз с Гитлером, в Москве узнали задолго до его подписания. Есть свидетельства, что еще 20 марта 1941 г., в Перловке под Москвой, на вилле британского посла Стаффорда Криппса, состоялась тайная встреча между Андреем Вышинским и главой Сербской аграрной партии доктором Миланом Гавриловичем. Гаврилович, бывший, кроме всего, еще и агентом советской внешней разведки, сообщил участникам встречи «новости», привезенные им только вчера из Белграда. Агент рассказал о том, что правительство Югославии приняло решение присоединиться к Трехстороннему пакту, а также о том, что группа сербских патриотов-антигитлеровцев, во главе с командующим военно-воздушных сил генералом Душаном Симовичем, готовится свергнуть это правительство.
И Криппс, и Вышинский выразили готовность, от лица Великобритании и России, поддержать путчистов и заключить договор с новым правительством Югославии, как только оно будет создано.
Удивительной была эта тайная встреча в Перловке! В тот самый день, 20 марта 1941 г., когда на совещании в Кремле все агентурные сообщения, говорящие о готовящемся нападении Германии на Советскую Россию, были названы дезинформацией, в Перловке под Москвой уже, фактически, действовала Антигитлеровская коалиция! Как будто бы, «внезапное» нападение уже совершилось! Как будто бы, Москва и Лондон уже по одну сторону баррикад против Берлина!
«Да здравствуют Сталин и Молотов!»
А в Югославии все произошло именно так, как и предполагалось на встрече в Перловке. 25 марта 1941 г. в полдень Югославия стала формальной союзницей Германии, а еще через несколько часов, в ночь с 26 на 27 марта 1941 г., группа офицеров, во главе с генералом Душаном Симовичем, захватила власть. Незадачливый регент Павел пытался бежать в Загреб, но был задержан путчистами и возвращен в Белград. Здесь, в штабе генерала Симовича, он подписал акт отречения и в ту же ночь покинул страну. Арестован был и доктор Цветкович. Он также был доставлен в штаб Симовича, где его заставили объявить об отставке.
Премьер-министром нового правительства стал Симович, а семнадцатилетний наследник престола был провозглашен королем Петром II. Говорят, что за день до этого отчаянный мальчишка Петр спустился из окна королевского дворца по водосточной трубе и удрал из-под стражи, приставленной к нему регентом.
Военный переворот в Югославии готовился, конечно, не один день, и в его осуществлении явно чувствовалась «Рука Москвы». Еще за несколько месяцев до этого рокового для Гитлера дня Сталин принял решение задействовать план военного переворота в Югославии, который он вынашивал еще с 1938 г. Тогда по ряду причин от этого плана пришлось отказаться. Теперь его время пришло.
Для организации переворота в Белград из Москвы были посланы опытнейшие в «таких делах» сталинские эмиссары. Один из них, полковник Михаил Мильштейн, которого специально вызвали из Нью-Йорка, где он, числясь секретарем полпредства Михаилом Мильским, фактически, исполнял секретные задания Сталина. Другой эмиссар — человек Лаврентия Берия, чекист с 20-летним стажем, капитан госбезопасности Михаил Аллахвердов, успел уже побывать нелегальным резидентом внешней разведки во многих странах мира и выполнил не одно секретное задание.
Вспоминает генерал Павел Судоплатов:
«Между тем, по словам Берия, Сталин и Молотов решили, по крайней мере, оттянуть военный конфликт и постараться улучшить положение, применив тот план, от которого отказались в 1938 г. План этот предусматривал свержение югославского правительства, подписавшего договор о сотрудничестве с Гитлером.
И вот, в марте 1941 г. военная разведка и НКВД, через свои резидентуры активно поддержали заговор против прогерманского правительства в Белграде…Полковник Мильштейн, заместитель начальника военной разведки, был послан в Белград, чтобы оказать помощь в военном свержении прогерманского правительства. С нашей стороны в этой акции участвовал Аллахвердов.
К этому моменту, с помощью МИДа в Москве нам удалось завербовать югославского посла в Советском Союзе Гавриловича. Его совместно разрабатывали Федотов, начальник контрразведки и я».
Мильштейн и Аллахвердов, видимо, постарались. Иначе, как возможно объяснить тот факт, что уже на следующее утро после переворота во всех городах Югославии начались просоветские демонстрации. В Белграде перед советским полпредством уже в 7 часов утра празднично разодетая толпа скандировала: «Да здравствуют Сталин и Молотов! Долой Гитлера!» Несколько легковых машин, украшенных нацистской свастикой, были перевернуты. Германский военно-воздушный атташе был избит до такой степени, что ему пришлось лечь в больницу. А когда германский посланник приехал в белградский собор, чтобы присутствовать на торжественном богослужении в честь молодого короля Петра II, толпа, собравшаяся перед собором, плевала ему в лицо. Для Гитлера югославский переворот явился громом среди ясного неба. Он воспринял все, что произошло, как пощечину, как личное оскорбление, полученное им на глазах всего мира не только от Югославии и Великобритании, но и от СССР! Не было никаких сомнений, что, сговорившись за его спиной, переворот организовали Черчилль и Сталин! В порыве ярости, Гитлер принимает решение, на которое, возможно, и рассчитывали вдохновители и организаторы переворота.