Спиртное делало свое дело. «Обстановка на таких ужинах была непринужденной, рассказывались анекдоты, нередко даже сальные, под громкий смех присутствующих»[30]. Помимо разговоров и шуток, в ходу были и другие, «культурные» развлечения. Иногда пели революционные и народные песни. Сталин, по воспоминаниям, подтягивал тихим тенором[31]. Жданов[32] веселил кампанию неприличными частушками. «Эти песенки, – сокрушался потом Хрущев, – можно было петь только у Сталина, потому что нигде в другом месте повторить их было нельзя»[33]. Некоторое время в большом зале стоял рояль. Говорят, на нем играл Жданов. Что играл и насколько хорошо, неизвестно. После смерти Жданова в 1948 г. рояль по приказу Сталина вынесли в соседнюю комнату. Чаще использовалась радиола, на которой Сталин один или вместе с гостями слушал пластинки – народные песни, классическую музыку. Коллекция пластинок была внушительной – около 2700. Под пластинки иногда устраивали танцы. Лучшим танцором, по свидетельству Хрущева, считался Микоян. Каждый танцевал как мог. «Сталин тоже передвигал ногами и расставлял руки»[34].
Сталинские застолья выполняли важные функции. Они были местом обсуждения и решения различных государственных вопросов. Мнительный Сталин использовал регулярные ужины как метод контроля над соратниками и получения информации. Наконец, в жизни Сталина такие встречи играли важную социальную функцию. Они скрашивали его одиночество, служили одним из немногих доступных развлечений. «Сталину в одиночку некуда было девать себя», – писал Хрущев[35]. Действительно, все больше отходя от рутинных государственных дел в последние месяцы жизни, вождь заполнял свой досуг самым причудливым образом. Во время прогулок заключал своеобразные пари с охранниками о температуре воздуха: «Сотрудник называл какую-то цифру. Другой сотрудник… называл иную цифру. Затем Сталин называл свою цифру и просил проверить, кто из них ближе к истине. Термометр висел на стене дачи, и сотрудник шел туда, смотрел показания градусника, возвращался и называл точную цифру». Соревнуясь в точности глазомера, охранники и Сталин предлагали свои варианты расстояний между деревьями, а затем измеряли их рулеткой. Вскоре по всему дачному участку были развешены термометры, а охранников вооружили рулетками[36].
Неудивительно, что застолья с коллегами имели для Сталина особую ценность и смысл, особенно в последний период жизни. «Мы же ездили к Сталину очень часто, почти каждый вечер», – вспоминал об этом времени Хрущев. Случалось даже так, что Сталин вызывал едва успевших уехать соратников повторно и только после напоминания, что встреча состоялась совсем недавно, отменял распоряжение[37]. Регулярные визиты к сильно постаревшему и неуравновешенному Сталину были нелегким испытанием. «[…] Мы должны были работать на своих постах […] а кроме того, участвовать в сталинских вечерах в качестве театральных персонажей и развлекать его. Тяжелое для нас было время», – писал Хрущев[38]. Несомненно, однако, что соратники не роптали, прилежно отбывая трапезную повинность как непременное условие принадлежности к высшему руководящему кругу.
В общем, последняя встреча в ночь на 1 марта не отличалась ничем особенным. Собравшись в узком кругу, Сталин и его гости вряд ли танцевали или пели песни. Ужин, как обычно, завершился под утро (пять или шесть часов утра называет Хрущев, о подаче машин гостям в пятом часу вспоминали опрошенные охранники). Завершился благополучно – по словам Хрущева, «Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа». Он проводил гостей в вестибюль. «[…] Много шутил, замахнулся, вроде бы пальцем, и ткнул меня в живот, назвав Микитой. Когда он бывал в хорошем расположении духа, то всегда называл меня по-украински Микитой. Мы тоже уехали в хорошем настроении, потому что ничего плохого за обедом не случилось […]»[39]. Д. А. Волкогонов утверждает, что Сталин был раздражен и угрожал соратникам. Однако источники своей информации он не называет[40].
32
36
Исторический вестник.