Обычно перед началом боевых действий Рихтхофен лично вылетал к месту сражений, кружил над полем боя на небольшой высоте, отслеживая продвижение своих войск, и отправлял радиограммы в штаб. Иногда Рихтхофен чудом оставался жив после своих дерзких вылетов; советские зенитчики дырявили его самолет шрапнелью. Стреляли по нему довольно часто и немецкие артиллеристы.
Так, например, 25 июня 1 942 г., когда он осматривал позиции войск «оси» на Восточном фронте, подразделения немецкой 387-й пехотной дивизии по ошибке обстреляли его самолет, ранив второго пилота, пробив топливный бак и оставив на самолете множество дыр. Совершив экстренное приземление, он отправил командиру дивизии язвительное письмо с «благодарностью» подчиненным за их «доблестную службу». Запись в его дневнике в этот день была гораздо грубее. Прекрасно осознавая, что он был на волосок от смерти, он в сердцах записал: «Чертовы псы! Вместо того чтобы стрелять в русских, они целятся в нашего «Аиста»!»
Опухоль мозга прервала его военную карьеру в октябре 1944 г., умер он в Люнебурге 12 июля 1945 г.
ворвался в этот город, поднял его на воздух и обрушил осколки зданий на площади и улицы. Воздух сделался горячим, едким, горьким. Дышать было очень трудно».
После полудня танки генерал-лейтенанта Ханса Валентина Хубе, командира 16-й танковой дивизии, входившей в состав 6-й армии, направились в город с северной стороны. Одновременно другие части, принадлежавшие к немецкой 4-й танковой армии, устремились Сталинграду с юга. Танки Хубе прорвали оборону советских войск, используя свою обычную тактику мощного молниеносно-
Немецкие танки «РгКр/IV» движутся па улице мимо разрушенных и выгоревших домов. Они возили на себе запасные канистры с горючим, чтобы меньше зависеть от подчас ненадежной системы снабжения топливом.
«Сталинград потонул в зареве пожарищ, окутался дымом и копотью. Горел весь город. Огромные клубы дыма и языки пламени взвивались над заводами. Подобно действующему вулкану, извергавшему лаву, полыхали нефтехранилища. Гибли сотни мирных жителей. Сердце сжималось от сострадания к невинным жертвам фашистского людоедства».
Маршал А. Еременко, командующий Сталинградским фронтом
го удара. Еременко получил донесения о продвижении немцев. Оборону удерживали две советские армии — 62-я и 4-я танковая (у последней, несмотря на ее название, танков не было). Еременко бросил в бой свой резерв — 10-ю дивизию НКВД. К 8 часам утра следующего дня немецкие танки, направлявшиеся к Сталинграду, встретили ожесточенное сопротивление в районе села Малая Россошка. Русские летчики сообщали, что все наземные объекты горят, и две колонны, в каждой по 100 немецких танков в сопровождении моторизованной пехоты при мощной непосредственной поддержке с воздуха двигаются в сторону Сталинграда.
Еременко немедленно поднял в воздух все имевшиеся в его распоряжении истребители и приказал поражать изматывающим огнем колонну Хубе легкими бомбардировщиками. Пока Еременко пытался справиться с постоянно меняющейся ситуацией, ему позвонил из штаба Никита Хрущев, его замполит:
— Что у вас нового?
— Новости не особенно хорошие.
— Я сейчас же приду в штаб.
Пришло время завтракать, но никто и не думал о завтраке. Немецкие танки находились так близко от зенитных батарей Сталинграда, что радисты-перехватчики слышали скрежет их гусениц. Собрав то, что осталось от двух танковых корпусов, Еременко приказал блокировать немецкое наступление. Тогда оба эти корпуса имели в своем составе 50 легких танков «Т-70».
10-я стрелковая дивизия НКВД и два танковых корпуса окопались в районе тракторного завода, заняв выгодную позицию за разрушенными стенами. Немецкие танки и бронетранспортеры с трудом пробирались по улицам города, лавируя между воронками и развалинами домов. Накал сражения достиг невероятных пределов. Танки Хубе подавили импровизированную оборону и прорвались через позиции зенитных орудий, частично обслуживаемых женщинами-работницами завода «Баррикады». К 11 часам Хрущев привлек партийные организации Сталинграда к подготовке обороны города. Еременко, так и не позавтракавший, сохранял спокойствие. Позвонил генерал-майор Коршунов и сообщил, что эшелон с боеприпасами, едой и пополнением был по дороге разбит немцами.
«Вражеские танки движутся на Сталинград. Что нам делать?» - вопрошал Коршунов.
«Нести службу. Покончить с паникой», - отрезал Еременко.
К полудню 4-я танковая армия Гота захватила станцию Тингута с подъездными железнодорожными путями у отметки «74-й км». Ее час ти окружили 38-ю стрелковую дивизию, но на остальных участках немецкие атаки были отражены. Еременко собрал остатки 56-й танковой бригады для контратаки. Ординарцы подали обед, но у Еременко не было времени на еду. Плохие новости продолжали поступать. Войска немецкой 6-й армии уничтожили полк 87-й стрелковой дивизии к северу от Малой Россошки. Еременко поднял последние резервы — танки «Т-34», сходившие с конвейера тракторного завода прямо в бой, их не успевали даже покрасить. В августе, когда тракторный завод сгорел, рабочие продолжали строить танки и в этих условиях произвели 400 танков до конца сентября. После этого все усилия были брошены на ремонт подбитых в боях танков, была даже сформирована независимая «Ремонтная бригада», которая прочесывала поля сражений в поисках уцелевших запасных частей. Позже эта бригада вошла в состав 62-й армии.
Но сейчас, на глазах у защитников тракторного завода, 2000 немецких солдат и 30 танков приближались к городу.
Позвонил генерал-майор Фекленко и сообщил: «Решил оборонять завод».
«Решение правильное, - ответил Еременко, -назначаю вас начальником боевого участка».
Еременко направил в подкрепление Фекленко танковую и пехотную бригады. В разгар боев стали появляться и хорошие новости: понтонный мост через Волгу длиной 3,2 км был построен за 10 дней, а не за 12, как планировалось. Еременко передал: «Объявите от лица службы благодарность людям, строившим мост, и офицерам, руководившим работами. Мост же приказываю уничтожить». Немцы
Бойцы рабочего ополчения обстреливают воздушную цель из винтовок Мосина. Одиночные 7,62-мм пули не причиняли самолету Люфтваффе ощутимого вреда, но множественные попадания выводили из строя контрольные приборы и могли даже ранить или убить пилота.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ Е
Андрей Еременко впервые участвовал в боевых действиях во время Первой мировой войны, будучи унтер-офицером российской императорской армии. Он вступил в Красную Армию в 1 91 8 г. Командуя с 1 938 г. 6-м казачьим кавалерийским корпусом, он в сентябре 1939 г. участвовал во вторжении советских войск на территорию Восточной Польши. В 1940-1941 гг. Еременко служил на Дальнем Востоке, где командовал 1 -й Отдельной Краснознаменной армией и затем 16-й армией Забайкальского фронта, а в августе 1 941 г., после нападения немцев на СССР, был переведен в качестве командующего на Брянский фронт. Он и Конев подверглись яростной критике со стороны Жукова, когда в октябре 1941 г. им не удалось удержать общий фронт при наступлении немецкой группы армий «Центр» на Москву. В это время Еременко, получил ранение, и его на один год освободили от активного командования. В августе 1 942 г. он был назначен командующим Сталинградским фронтом, который был образован 1 2 июля из упраздненного Юго-Западного фронта. Его войска сыграли искпючи-