Но теперь это было лишнее. Давно уже краснозаводцы изучали по ночам винтовки, автоматы, пулемёты и практиковались, бросая в цель бутылки с зажигательной смесью и ручные гранаты. Все были уже подготовлены к тому, чтобы в жестоком бою защищать город.
Рано утром 24 августа мы выехали с завода на автобусах и, прибыв на Тракторный, заняли рубеж в садике у берега Мокрой Мечетки, по ту сторону которой были уже немцы. Здесь я заметил в рядах бойцов Ольгу Ковалеву, не числившуюся в нашем батальоне. Я не сразу узнал Ольгу, так как обыкновенно встречал ее в цехе, у печи, одетую, как мужчина, в брюки, а тут она была в сером женском костюме, праздничной косынке. Должно быть, накануне у неё был выходной день, она собиралась в город и не успела переодеться, как и многие.
На заводе «Красный Октябрь» Ковалеву знали все. Это была женщина средних лет, выросшая на Волге, в Дубовском детском доме, работавшая сначала каменщиком горячей кладки, потом помощником сталевара и сталеваром. Кажется, она была первой женщиной-сталеваром в Советском Союзе. Ее бригада считалась одной из лучших в мартеновском цехе и последнее время в соревновании сталеплавильщиков занимала ведущее место.
Мы не принимали в батальон женщин, поэтому я сказал Ковалевой:
— Уходи, Ольга! Твое место не здесь.
Она всегда была не особенно разговорчивой. Мне пришлось несколько раз повторить ей: «Уходи, Ольга!», прежде чем она ответила, посмотрев пристально на меня своими чёрными глазами:
— Никуда я не уйду, и ты не имеешь права выгонять меня.
Спорить с ней было трудно. Это была женщина резкая, суровая. Я подумал, что на неё можно положиться — не подведёт — и разрешил ей остаться.
Мы действовали совместно с учебным батальоном танкистов. Сначала сидели в обороне, ожидая наступления немцев из-за Мечетки, но противник атаковывал нас только с воздуха. Тут мы понесли первые потери. При разрыве бомб, упавших в садик, где были наши окопы, погибли Николай Жеряков и рабочий листопрокатного цеха Федор Комчаров. Несколько человек было ранено, их пришлось отправить в госпиталь. Убитых мы похоронили тут же, в садике.
Противник укрепился за Мокрой Мечеткой в хуторе Мелиоративный, у дороги на Дубовку, и, видимо, поджидал подкреплений. Утром 25 августа мы получили танковые пулемёты, и нам приказали перейти Мечетку и занять рубеж для наступления на хутор.
Рабочие-бойцы Сталинградского Тракторного завода заняли оборонительный рубеж у заводских стен.
Командиры рот Семенов, Мордвинов, политруки Петельский и Едкин провели беседы в своих подразделениях, объяснили задачу, показали маршрут движения, и бойцы двинулись вперёд. Наступление поддерживалось с Тракторного огнём нескольких танков и пулемётной ротой. За Мечеткой батальон сосредоточивался в ложбине. Минут пятнадцать мы ждали сигнала атаки.
Бойцам не терпелось увидеть врага, притаившегося в хуторе. Они выползали на бугорок, выглядывали из-за него, оживленно передавали друг другу свои наблюдения:
— Забегали фрицы, засуетились.
Я по близорукости своей не видел немцев. Но хуторок был маленький — несколько построек — и мне тоже казалось, что немцев там немного и мы их легко выбьем оттуда.
Взвилась ракета, и, поднявшись во весь рост, бойцы побежали цепью. Правый фланг вёл Позднышев, левый — я.
Противник открыл из хутора сильный огонь. Упал, раненный в грудь навылет, политрук Едкин, ещё несколько бойцов, но батальон быстро продвигался вперёд. Только в середине цепи произошла какая-то заминка. Я бросился туда и увидел Ольгу Ковалеву, стоявшую возле залегшего в лощинке пулемётного расчёта. Размахивая рукой, она что-то доказывала пулемётчикам, чего-то требовала от них.
Дело было вот в чём. Пулемёты мы получили прямо с заводского склада. Перед наступлением не хватило времени, чтобы разобрать их и как следует протереть. А в этот день был очень сильный ветер с песчаной пылью — «сталинградский дождь», как говорят у нас. Густо смазанные пулемёты быстро забило песком, и они стали отказывать в работе. Ребята, с которыми спорила Ольга, залегли, чтобы разобрать пулемёт и протереть его.
Ольга добивалась, чтобы они вернулись в цепь. Она была возмущена, что ребята, имея винтовки, возятся с неисправным пулемётом, доказывала им, что они не имеют права отставать от товарищей, что сначала надо взять хутор, а потом уже приводить в порядок пулемёт. В пылу возмущения Ольга, должно быть, забыла, что стоит под огнём противника; похоже было, что это происходит не на поле боя, а в цехе. Она командовала тут, как у себя в бригаде, у мартеновской печи.