Наш Костя Сулимов, стахановец из механического цеха, простой и скромный парень, умел управлять танком. Вместе со своими друзьями он на танке ринулся на врага. В первом же бою Костя был ранен. У него был разорван бок и ранена голова. Когда девушки-санитары подняли Костю, он вырвался из их рук и побежал вперёд. Пробежав немного, он упал и начал бить кулаком о землю. Далеко раздавался его голос:
— Петя, еще немного до высоты. Нажми, голубчик.
Ещё день назад тревога сжимала сердце: как поведут себя в тяжёлых боях наши необстрелянные юноши и девушки? Теперь же мы знали: тракторозаводская молодёжь во главе с членами ленинско-сталинского комсомола с честью выполняет свой долг перед Родиной.
Раньше мы многих из них знали просто как своих товарищей, а теперь гордились ими и говорили о них как о героях.
Тогда всё было рядом: и передовая, и строительство баррикад, и завод.
На строительстве баррикады у Нижнего посёлка работал Миша Ларин. За один день на заводе у него погибли отец и братишка, а в развалинах родного дома погибла мать. Миша работал на баррикаде вместе с шестнадцатью комсомольцами. Они как бы не замечали ни миномётного обстрела, ни бомбёжки. Хотели как можно скорей выстроить баррикаду. Этим они мстили за горе своего товарища. Их баррикада была выстроена раньше других. Миша Ларин пришёл с рапортом о выполнении работы и тут же сказал:
— А теперь прошу — пошлите на фронт.
Когда сейчас вспоминаешь всех наших комсомольцев, они кажутся до того прекрасными, до того близкими, что трудно рассказывать о каждом в отдельности — и о тех, кто сражался, и о тех, кто на заводе ремонтировал танки.
Секретарь комитета комсомола сборочного цеха Петя Корчагин, не отрываясь от работы, говорил:
— Торопитесь, товарищи. Чуть опоздаем — плохо будет.
Когда немецкие танки прорывались к заводской площади, комсомольцы под руководством Петра Корчагина в разрушенном, горящем цехе продолжали ремонтировать танки. Только закончили ремонт — многие комсомольцы сели в танки и прямо же из цеха выехали в бой. Вместе с ними был и Пётр Корчагин, который вскоре прославился на фронте как отважный танкист.
В один цех попало несколько бомб. Уцелели только лестничная клетка и постовая будка. Ещё не рассеялись дым и пыль, ещё над заводом завывали немецкие самолёты, а из убежища выскочил паренёк. Он быстро стал карабкаться по лестнице. Через несколько минут он спустился обратно, прижимая к груди запылённый и чуть поцарапанный бюст товарища Сталина.
Комсомольцы Тракторного завода на передовой.
Сотни девушек работали на передовой; спасали раненых, под непрерывными бомбёжками печатали в заводской типографии листовки и сообщения Совинформбюро и эти листки, пахнувшие ещё свежей краской, разносили по окопам и блиндажам.
Среди этих сотен девушек особенно памятна всем нам Дуся Димитриева, дочь рабочего СТЗ. Ей не было еще двадцати лет. До войны она работала в диспансере, в 1940 году вступила в комсомол. Началась война, и она стала медсестрой. Все мы её очень любили, называли её — Дуся беленькая. Когда ходили в строю, Дуся всегда была запевалой. Она очень любила песню «Священная война».
Вместе с другими сталинградскими девушками она писала в письме к защитникам Сталинграда: «Наше счастье и будущее, наша молодость в ваших руках. Для вас мы готовы на всё».
Мы видели нашу Дусю беленькую, когда над посёлками пикировали немецкие самолёты. Она мчалась туда, где бойцы тушили пожар или разбирали завалы. Как-то она сопровождала санитарную машину с ранеными бойцами. Немецкие автоматчики, пробравшись в дом № 569, обстреляли машину. Шофёр дал газ и помчался вперёд. В безопасном месте он остановил горящую машину. Вместе с Дусей он начал сбивать пламя с горевшей кабинки.
После, осматривая машину, мы насчитали в ней 22 пробоины. Но все раненые были спасены. А Дуся с обожжёнными бровями и ресницами снова отправилась в опасный рейс. Потом она стала выполнять ещё более ответственные задания. Мы были уверены в том, что она никогда не подведёт — свято выполнит клятву сталинградских комсомольцев. Четырнадцать раз ходила Дуся в разведку, в тыл врага. В последний раз, вместе со своей подругой Надей Шуриной возвращаясь обратно, она попала на минное поле. Дусе оторвало обе ноги и кисть правой руки. Сильные ранения получила и Надя. Истекая кровью, Дуся доползла до Нади и, умирая на руках подруги, прошептала: «Передай моей маме, подругам и товарищам, что я умираю за Родину, за Сталина, за Сталинград».