— Это грознее, чем немецкие автоматчики. Неужели мы погибнем? — сказал Ромашков, когда мы вышли с ним на берег Волги.
Я ему ничего не ответил.
О чём я только ни думал тогда…
Вспоминал, как вот в такие же вечера, на этом же самом месте, где сейчас расположились бойцы, где только что кипел жаркий бой, я часто гулял с детьми по набережной, по гудкам угадывал названия пароходов. Теперь всё сметено — причалы и пристани. Только кое-где из-под воды торчат горящие, как свечи, брусья и стойки.
Вся Волга была в огоньках, которые то вспыхивали, то угасали. Между ними мчалась к нашему берегу моторная лодка.
Прибыли наши товарищи, работники НКВД. Они привезли нам боеприпасы и поздравили с первым боевым успехом.
Ночью было решено до подхода воинских частей выбить немцев из Домов специалистов и из дома Госбанка. Оттуда они просматривали переправы и могли сорвать высадку войск на наш берег.
Пушки, отбитые у немцев, были приготовлены к стрельбе. Условились, что атака начнется после пяти орудийных выстрелов. Артиллеристов среди нас не было. Кое-как при помощи одного нашего работника, который понимал толк в артиллерийском деле, я зарядил и дал первый выстрел по дому Госбанка, затем второй и третий.
Конечно, артиллерист из меня, мягко сказать, был неважный и в цель я, видимо, не попал, так как не умел наводить. Открою замок и верчу рукоятку до тех пор, пока в просвете ствола пушки не увижу цель.
— Смотрите! — крикнул младший лейтенант Мрыхин, находившийся при мне.
Я вижу, что к городской переправе плывёт катер с бойцами. Немцы ведут по нему огонь из пушек, которые стоят около Домов специалистов. Снаряды рвутся вокруг катера. Вот-вот он разлетится в щепки. Тогда я снова бросаюсь к пушке и бью по Домам специалистов — туда, откуда ведёт огонь вражеская батарея.
Катер благополучно достиг нашего берега. Из него вышли полковник Елин и батальонный комиссар Кокушкин. Подошло ещё несколько катеров с бойцами. Это были гвардейцы дивизии генерала Родимцева.
На защиту Сталинграда прибыли гвардейцы.
До этого я никогда не видел гвардейцев, но когда они выходили на берег, все словно литые, уверенные в себе, я невольно подумал: «Вот это да, вот это гвардия!»
Расположив свой штаб в штольне, полковник пригласил меня доложить ему обстановку.
Тем временем его подразделения быстро располагались по окопам и сразу же открывали огонь по врагу.
Я повёл полковника Елина на возвышенность в районе пивного завода. Отсюда он произвёл короткую рекогносцировку местности.
Немецкие автоматчики вели огонь в нашу сторону, но, казалось, полковник этого не замечает.
К нему подбежал старший лейтенант и, не соблюдая уставных правил, стал докладывать о трудной обстановке, сложившейся на его участке обороны.
Елин спокойно, но строго спросил его:
— Вы из какой конторы прибыли ко мне?
Тогда старший лейтенант смутился, подтянулся и уже совсем по-другому сказал:
— Разрешите обратиться, товарищ гвардии полковник?
— Вот так, — сказал Елин. — В какой бы обстановке вы ни находились, не забывайте, что вы гвардеец.
С прибытием дивизии Родимцева наш небольшой отряд мог считать свою задачу выполненной. Но нам не хотелось покидать правого берега Волги, и генерал Родимцев, с которым мне пришлось встретиться на другой день, разрешил нам остаться в городе.
— Если вы здесь уже обжились, так и оставайтесь в своей штольне и держитесь, как держались. Ваши люди хорошо знают город, а это нам важно, мы ведь здесь гости, — засмеялся он.
Помню я, как, выйдя из штольни покурить, генерал остановил проходившего мимо командира:
— Ну как, орел, дела?
— Прекрасно, товарищ гвардии генерал-майор. Только что-то немцы обстрел усилили, хотят этим громом наше новоселье отметить.
— Да, не нравится им наше новоселье, — сказал генерал. — А главное потому, что у нас выгодная, заманчивая позиция. У нас рядом и воды и рыбки много, а у немцев с водичкой ох, как плохо… Волга рядом и жажда сильная, а попить нельзя. Наши орлы не дадут им напиться.
— Мы жадные на воду, — вставил кто-то из близстоящих солдат.
— Не можем зря воду расходовать на посторонних, — заметил другой боец. — И так Волга обмелела.
Когда генерал проходил у железнодорожного полотна, тянувшегося вдоль Волги, я слышал, как бойцы в окопах говорили:
— Куда — то наш отец опять пошёл, беспокоится, видимо, за фланги.