Генерал-лейтенант Шмидт, начальник штаба 6-й немецкой армии:
Если говорить о наших политических и стратегических ошибках, то мне кажется, что наша самая большая ошибка состоит в том, что мы совершенно недооценили военного потенциала русских. Я подразумеваю под этим, конечно, также моральную и духовную силу русского народа. Не могу не признать, что стратегическое мастерство, проявленное русским генералитетом в последних операциях, лишает нас былого превосходства в качестве командования.
Генерал-лейтенант Зейтлиц, командир 51-го армейского корпуса:
Поразительно усиление военного потенциала Советского Союза в последние месяцы. Наше командование может еще, пожалуй, создать некоторое превосходство сил на одном каком-либо участке фронта, однако наши огромные потери в людях и материальной части, к сожалению, создали неблагоприятную для нас разницу в общем соотношении сил.
Генерал-лейтенант Корфес, командир 235 пд:
О втором фронте у нас до сих пор говорили только в шутливом тоне. После нашего провала в Африке он становится очень серьезным фактором. Когда второй фронт развернется, положение для Германии может стать угрожающим.
Генерал-лейтенант Ленски, командир 24-й танковой дивизии:
Я танкист. Наличие у русских такого большого количества танков при их высоком качестве символизирует большую силу русских. Если вы спросите меня, верю ли я в победу немецкого оружия, то я могу ответить следующее: до сих пор я был в этом убежден — сейчас я сомневаюсь.
Генерал-майор Розке, командир немецких частей, которые были окружены западнее центральной части городского района Сталинграда:
Наши дальнейшие перспективы? Очень отрицательные. Исход войны, вероятно, будет для Германии малоутешительным.
Генерал-майор Вольф, начальник артиллерии 4-го армейского корпуса:
О русской артиллерии могу сказать: она превосходна. Об ультиматуме Красной Армии Паулюс нам ничего не сообщает. Текст я читал здесь. Он содержит вполне приемлемые условия.
Генерал-майор Мориц фон Дреббер, командир 297 пд:
Имеются ли в лагере военнопленных курсы для переквалификации? После войны я уже не сумею использовать в Германии свою профессию солдата.
Генерал-майор Магнус:
Вы спрашиваете, верил ли я разговорам о расстрелах в русском плену? Излишне говорить об этом, если я вместе с другими нашими генералами уже нахожусь в плену. Что же касается нашей пропаганды о расстрелах в русском плену, то ее цели вполне понятны. Цену нашей пропаганды вы знаете не хуже меня.
Однако нашей пропаганде не верите не только вы.
Генерал-майор Латман, командир 389 пд:
Вы спрашиваете, почему из 330 тысяч солдат, окруженных под Сталинградом, спаслась в плену лишь 91 тысяча, тогда как почти все генералы окруженных войск сдались в плен? На этот вопрос я предпочел бы не отвечать.
Генерал-майор Ульрих Фассол, начальник артиллерии 51-го армейского корпуса:
Я лично никогда не верил, что русские меня как пленного расстреляют. Вместе с тем я приятно поражен оказанным нам здесь приемом. В эти тяжелые дни такое отношение особенно приятно.
Немецкие солдаты и офицеры! Так говорят и так думают ваши генералы. Они сдались в плен, потому что убедились в безнадежности войны.
Зачем же вам бессмысленно погибать за безнадежное дело?
Организованно, по примеру ваших генералов, складывайте оружие и сдавайтесь в плен!
Красная Армия гарантирует вам жизнь, хорошее обращение и возвращение на родину после окончания войны».
ЦА МО РФ, ф. 32, оп. 11309, д. 191, л. 195 — 201.
ПРОТОКОЛ ОПРОСА
генерал-фельдмаршала Кейтеляь Вильгельма
от 17 июня 1945 г.
Кейтель Вильгельм — генерал-фельдмаршал, 62-х лет, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Германии.
В оп р о с. С какого времени вы занимали пост начальника Генштаба Вооруженных Сил Германии?
О т в е т. Я являлся начальником Генштаба Вооруженных Сил Германии с 1935 г. и, исполняя эти обязанности, руководил разработкой, организацией и проведением операций вооруженных сил страны — сухопутных войск, ВВС и ВМФ.
В о п р о с. Являлись ли вы членом национал-социалистической партии?
О т в е т. Согласно существовавшему в немецкой армии правилу военнослужащие не могут являться членами партии, и я не составлял исключения. Правда, в 1939 г. личным указом Гитлера я был награжден золотым почетным значком НСДАП, однако это награждение не имеет отношения к членству в партии. В 1939 г. в Германии не были еще восстановлены военные ордена и поэтому Гитлер, желая наградить меня после захвата Чехословакии, вручил мне этот значок.