В сложившейся обстановке Паулюс решил организовать между Доном и Волгой (западнее Гумрака) передовой командный пункт армии, где должны были расположиться начальники оперативного и разведывательного отделов и квартирмейстер с офицерами связи и транспортом.
Утром в Голубинский прибыл генерал Хубе, командир 14-го танкового корпуса со своим штабом, который доложил, что танковые части 16-й и 24-й танковых дивизий сняты с фронта и во второй половине дня или вечером выйдут к Дону. Паулюс поставил перед Хубе задачу: танковыми полками 14, 16-й и 24-й танковых дивизий атаковать с фланга продвигающиеся на юг советские войска, чтобы устранить угрозу 6-й армии с тыла. "Штаб 14-го танкового корпуса занял наш командный пункт в Голубинском. Телеграфная и телефонная сеть не была свернута, так что штаб корпуса сохранил связь со всеми корпусными и дивизионными штабами, а также с новым командным пунктом армии.
21 ноября около полудня я проводил Паулюса и Шмидта на аэродром в Голубинском. Там стояли только два "шторха", которые должны были доставить генералов и их личных адъютантов на новый командный пункт. Все остальные самолеты из эскадрильи связи штаба армии перебазировались в Нижне-Чирскую"{149}.
Началось движение штаба 6-й армии из Голубинского в Нижне-Чирскую, проходившее пятью колоннами. После перехода через Дон у Перепольного штаб армии должен был собраться в Песковатке у штаба 8-го армейского корпуса и оттуда двинуться вместе.
Не лишена интереса рисуемая Адамом картина этого поспешного и вынужденного переселения штаба вражеской армии. "С трудом поднялись мы по обледенелой дороге на крутой берег. Иногда водители и команды должны были помогать друг другу. В конце концов все машины преодолели подъем. Сначала шоссе на высоком берегу Дона было почти пусто. Мы быстро двигались вперед. Но по мере приближения к мосту у Перепольного мы продвигались все медленнее. Все чаще загромождали путь опрокинутые машины или повозки. Сплошь да рядом ящики всех видов и различных размеров лежали посередине дороги, и мы были вынуждены объезжать их. Винтовки, стальные каски, а также несколько разбитых орудий и даже два-три танка с опознавательными знаками вермахта обозначили путь отступления румынских и немецких соединений. Все здесь говорило о бегстве. На шоссе въезжали машины с запада. Они старались на него выбраться всюду, где только открывался малейший просвет между машинами, шедшими по шоссе, так что было почти невозможно сохранить построение собственной колонны. Вблизи моста беспорядок угрожал перерасти в хаос"{150}.
Ночью колонны штаба встретились с двигавшейся навстречу 16-й танковой дивизией, пересекавшей Дон с востока на запад, чтобы занять исходный район, указанный командованием армии. Адам описывает сумятицу, возникшую при этой встрече из-за образовавшейся на дороге пробки. Рано утром 22 ноября колонны штабов армии и 8-го армейского корпуса проезжали через Калач, где помещался отдел начальника снабжения 6-й армии. Поднятый с постели обер-квартирмейстер, ничего не знавший о сложившейся обстановке, забил тревогу и стал принимать лихорадочные меры для перехода в другое место. Однако для переброски складов с продовольствием и обмундированием нужны были транспортные средства. При отходе врагу пришлось многое уничтожить. "От отдела снабжения армии до моста через Дон у Нижне-Чирской было уже недалеко. Но то, что мы теперь пережили, превзошло все, что было раньше. Страшная картина! Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт, они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили.
В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству. Бросали оружие и снаряжение, неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза,- ведь верхом на выпряженных лошадях можно было быстрей двигаться вперед. Дикий хаос царил в Верхне-Чирской. К беглецам из 4-й танковой армии присоединились двигавшиеся с севера солдаты и офицеры 3-й румынской армии и тыловых служб 11-го армейского корпуса. Все они, охваченные паникой и ошалевшие, были похожи друг на друга. Все бежали в Нижне-Чирскую"{151}.
22 ноября колонны штаба армии прибыли в Нижне-Чирскую, где находились Паулюс и начальник штаба армии Шмидт. Так же был генерал-полковник Гот, командующий 4-й танковой армией. Находясь вместе, они обсуждали обстановку. В это время от Гитлера была получена радиограмма. Гот со своим штабом отзывался для выполнения других задач. Паулюсу и Шмидту приказывалось немедленно вылететь в пределы образующегося "котла" и вблизи станции Гумрак разместить командный пункт армии. Стало также известно, что 14-й танковый корпус генерала Хубе, который должен был приостановить продвижение противника, атаковав его с фланга, оттеснен к востоку от Дона, как и 11-й армейский корпус. Важный в стратегическом отношении мост через Дон у Калача отдан без боя. "Путь на юг предположительный путь отступления 6-й армии - в значительной мере находился в руках противника. Всего несколько километров отделяло его передовые отряды от Калача. Не было силы, способной его остановить. Мы должны были считаться с тем, что котел замкнется уже в течение этого дня"{152}.