Работали так: один сапер, стоя на коленях, ковырял землю киркой с короткой рукояткой или лопаткой. Двое других откидывали грунт за себя. Там его насыпали в мешки и передавали по цепочке из рук в руки, чтобы не было лишней толкотни и топота.
Для предупреждения обвала Макаров распорядился укреплять ход-туннель деревянными рамами, которые делали тут же, в котельной, из досок, снятых с полов и межэтажных перекрытий. Рамы ставили рядом, вплотную. Получалась большая деревянная труба. Она надежно поддерживала многометровый слой почвы, поэтому в забое никто не волновался и не поглядывал вверх.
Работали круглые сутки. Вылезали саперы из туннеля в котельную только затем, чтобы перекусить и подышать немного свежим воздухом. После еды валились прямо на пол, лежали минут тридцать — сорок, а потом снова скрывались под землей. А были дни, когда они совсем не видели дневного света и сутками копошились в непроглядной копоти.
К концу недели прошли метров двадцать. Вдруг перестали поступать рамы. Макаров вылез из туннеля узнать, в чем дело. Оказалось, что в подвал явился лейтенант Куше в и забрал на строительство каких-то блиндажей все приготовленные для рам доски.
— Почему отдал? — закричал Макаров на дневального, молодого парня из пехотинцев. — Кто разрешил?
— А что я могу поделать? — оправдывался тот, вытянувшись в струнку. — Офицер сам должен быть сознательным. Я ему разъяснил, что это доски для подкопа, а он и слушать не хочет…
— Меня должен был позвать. Кто тебя на пост поставил? Устава не знаешь?
Дневальный понимал, что получилось неладно. От волнения у него дрожали губы.
— Вот что, милок! — сказал Макаров. — Доски достать за десять минут. Где, как — это меня не касается.
Он повернулся и сердито затопал каблуками по деревянной трубе.
Минут через пятнадцать запела пила, зазвенели топоры в подвале. Рамы одна за другой поплыли в туннель.
— Вот это я понимаю, порядок! — повеселел Макаров. — Выручила пехота своего парня. Натаскали столько досок, что в три дня не переделаешь. А там Кушев долг вернет!
Сержант довольно потер руки и встал на место уставшего сапера. Подручным у него был Парфенов, который за последние дни просто преобразился. Это уж был не тот медлительный человек, который ко всему относился с флегматичным спокойствием. Сейчас он был увлечен общим порывом. Не дожидаясь команды, он первым брался за работу и до конца смены не выпускал из рук лопаты…
Грунт комьями валился к ногам. Саперы работали старательно, и мешки с землей ритмично шли по туннелю. Но к концу восьмого дня темп вдруг замедлился.
— Дышать будто нечем, — прошептал Парфенов в ухо сержанту. — Головокружение и вялость во всем теле.
— От усталости это, — ответил Макаров и оглянулся назад.
Бойцы, растянувшиеся цепочкой, сидели вдоль трубы, низко повесив головы. Они с трудом передавали друг другу тяжелые мешки. Слабая струя свежего воздуха еле доходила сюда, и они глотали его, словно рыбы, выброшенные на берег.
У Макарова ныли руки и ноги, от копоти першило в горле, на зубах хрустела противная земляная кашица. «Надо выдержать», — подумал он и с силой загнал в землю кирку. Вдруг все поплыло у него перед глазами. Он зашатался и упал.
— Товарищи! Сержанту плохо! — закричал Парфенов и сам, обессилев, уткнулся лицом в рыхлую землю. «Надо отползти немного назад», — успел подумать он и потерял сознание.
Пришел в себя Парфенов часа через полтора. Открыл глаза, осмотрелся: лежал он в котельной на разостланной шинели. Рядом стояли Макаров и капитан Титов.
— Обморок от недостатка кислорода, — говорил Титов. — Необходимо, сержант, устроить ручной вентилятор для искусственной подачи воздуха. Курение в туннеле категорически запрещаю. Освещение сократить. Эти коптилки чертовски портят воздух. Людей в туннеле держать меньше. Лучше на день-другой оттянуть взрыв.
Эти меры предупредили повторение обмороков, и к концу десятого дня саперы приблизились вплотную к немецкому опорному пункту.
— Теперь, ребята, чтоб ни малейшего стука или шороха, — предупредил Макаров. — Тишину держать мертвую.
Саперы понимали, в чем дело. Кирки и лопаты они обмотали тряпками. Ботинки, чтобы не стучали, тоже обмотали. Разговоры прекратили совершенно. Все команды передавались только жестами.
Подвал в последние дни пустовал до самого вечера. Бойцы появлялись в нем лишь на какой-то миг, торопливо высыпали землю и снова скрывались в туннеле.