Сдерживать и изматывать противника помогала артиллерия. 62-я армия располагала довольно значительным по тем временам количеством орудий и минометов. Хотя у немцев их было значительно больше, наша артиллерия представляла могучую силу.
Кроме артполков дивизий и артдивизионов бригад в нашем распоряжении к 10 сентября находилось около десяти истребительно-противотанковых артиллерийских полков РГК. И сверх того - полевая реактивная артиллерия: два гвардейских минометных полка.
Почти во всех артполках был некомплект материальной части. Но все-таки в полосе обороны армии в начале сентября действовало свыше шестисот орудий и минометов (без 50-миллиметровых), причем число стволов все время возрастало. Северную группу Горохова поддерживали также канонерские лодки Волжской флотилии. Ее 2-я бригада кораблей под командованием контр-адмирала Т. А. Новикова поступила в оперативное подчинение командарму 62-й еще в августе.
Докладывая о потерях, о том, что враг вновь нажимает и положение трудное, командиры дивизий и бригад старались выяснить - кто напрямик, кто обиняком, - нельзя ли получить подкрепление. И часто л отвечал:
- Дать людей сейчас не могу. Но прибавить огня можно.
Не подлежит сомнению, что только благодаря усиленной поддержке артиллерией - иногда сосредоточением на узком участке огня нескольких артполков - могли выстоять и 35-я гвардейская дивизия, и бригада Ильина, и многие другие соединения. 3 сентября, когда противник многократно пытался прорвать оборону 112-й стрелковой дивизии подполковника Ермолкина, исход боя на этом участке в огромной мере решили пятнадцать залпов дивизиона гвардейских минометов по скоплениям немецкой пехоты и выходящим в атаку танкам.
- Упорство бойцов плюс артиллерия - вот на чем все держится! - сказал как-то дивизионный комиссар Гуров, размышляя над итогами боевого дня.
Он почти повторил севастопольскую формулу командарма Приморской Ивана Ефимовича Петрова: "Стойкость пехоты и централизованное управление артиллерией". Под Сталинградом действовало больше авиации, было у нас и хоть сколько-то танков. Однако и здесь лишь артиллерия являлась той силой, которая могла немедленно поддержать стрелковые части на любом участке.
При этом и в Сталинграде создавалась всеохватывающая система централизованного управления артиллерией, оправдавшая себя при обороне Одессы и Севастополя. В начале сентября были образованы две армейские артиллерийские группы, каждая в составе четырех-пяти артиллерийских и гвардейских минометных полков.
Как я уже говорил, мы считали существенной подмогой передачу армии каждого нового истребительно-противотанкового полка. Иптапы РГК отличались не только огневой мощью, но и особой сплоченностью и стойкостью личного состава.
Памятен подвиг артиллеристов 1183-го иптапа, который был придан 62-й армии еще за Доном и имел на счету несколько десятков подбитых фашистских танков. В ходе сентябрьских боев гитлеровцы однажды попытались прорваться прямо через огневые позиции этого полка, оставшегося без пехотного прикрытия. В батареях были большие потери. Погибших огневиков заменяли телефонисты, радисты, не покидали своих постов способные держаться на ногах раненые. И орудия продолжали бить по врагу, бить почти в упор, даже если в расчете оставался всего один человек.
Но и беспредельная стойкость не всегда могла восполнить то, что солдат и орудий, не говоря уже о танках и самолетах, у нас было меньше, чем у атакующего противника. Вновь и вновь возникала опасность, что какое-нибудь вклинение в нашу оборону, предотвратить которое но удастся, перерастет в глубокий прорыв.
9 сентября такая угроза создалась в самом центре фронта армии, на участке 6-й танковой бригады. Ее командир попросил помощи, и это был тот случай, когда подкрепление следовало дать во что бы то ни стало, причем быстро. Я ответил, что помощь будет, хотя в ту минуту сам не знал, где поблизости смогу что-либо взять, кроме резервной роты военно-политического училища. А нужен был по крайней мере еще батальон.
Соединился с командиром 87-й дивизии (дивизии давно уже только по названию) Казарцевым.
- Александр Игнатьевич, знаете, что происходит у вашего соседа?
- Так точно, знаю.
- Нужно послать туда сводный батальон. И как можно скорее. Очень прошу. Иначе...
- Слушаюсь, товарищ командующий. Будет исполнено.
Можно было, конечно, просто приказать. Но бывают обстоятельства, когда просьба сильнее, понятнее. Казарцева вот-вот самого могли атаковать, а соседу он должен был отдать около трети наличного боевого состава.
Полковник Камынин, находившийся со мною на КП, поднялся из-за стола:
- Разрешите я сам встречу и выведу на позиции курсантскую роту. Так будет быстрее!
Но уж этого я начальнику штаба не позволил - тут достаточно было расторопного офицера связи.
Расширить и углубить прорыв - а это был бы тогда прорыв к Мамаеву кургану - немцам не дали. Однако восстановить положение сил не хватило, как не хватило их, чтобы вернуть позиции, утраченные на других участках.
Кроме Городища и Александровки, находящихся в пяти-шести километрах от рабочих поселков заводской части города, 10 сентября в руках противника был также и разъезд Разгуляевка, расположенный еще ближе.
Мы не мирились с потерей этих пригородных пунктов, не отказывались от попыток вернуть их. Но создавшееся положение требовало форсировать и подготовку к боевым действиям в самом Сталинграде, теперь уже более чем возможным. Вечером 10-го штаб армии передал командирам оперативных групп краткое боевое распоряжение: проверить в пределах границ своих участков превращение городских зданий в опорные пункты обороны, продумать, какие части и подразделения смогут их занять.
Тем временем к двум самым горячим с начала сентября местам нашей обороны - в центре и на левом фланге - прибавилось третье: противник активизировал действия против нашего орловского выступа, стремясь концентрическими ударами отрезать Орловку. Захваченный там в ночь на 11-е пленный оказался из вновь прибывшей немецкой дивизии - 100-й легкопехотной. Она была введена в наступление между 295-й и 389-й пехотными дивизиями, давно уже нам известными.
В планах Паулюса атакам на этом направлении могла отводиться, конечно, лишь вспомогательная роль. Тем не менее они были чреваты для нас серьезными осложнениями. Появилась угроза окружения некоторых частей группы Князева. А потеря Орловки с господствующими над этим районом высотами означала бы ослабление всего правого фланга нашей обороны и сокращение наших возможностей продвигаться - если позволит обстановка - на север, навстречу войскам Сталинградского фронта.
Наиболее крупной из частей, сражавшихся западнее Ордовки, была 115-я отдельная стрелковая бригада, и при сложившихся обстоятельствах стало целесообразным подчинить командовавшему ею полковнику Андрюсенко также подразделения 2-й мотострелковой бригады, сводный полк 196-й дивизии и еще один стрелковый полк, выделив их из группы Князева. Так на нашем северо-западном форпосте, в 12-15 километрах от Волги (на таком удалении от нее передний край армии не находился больше нигде), была создана новая оперативная группа, от командира которой вскоре потребовалась большая самостоятельность. Начальник артиллерии армии получил приказание передать Андрюсенко один истребительно-противотанковый полк, обеспечить поддержку группы другой артиллерией и гвардейскими минометами.
А на левом фланге наша Южная опергруппа - ядром ее по-прежнему оставалась 35-я гвардейская дивизия, состоявшая фактически из стрелкового полка Герасимова, - вела тяжелые бои за пригород Минина, за Ельшанку, за Купоросное с его пристанью. (В Купоросном была и понтонная мостовая переправа, которую только что навели; она хорошо послужила нам, пропустив за четверо суток сотни автомашин и подвод, но дольше просуществовать не смогла.) Все эти поселки, сохраняя собственные названия, входили в черту Сталинграда.