От нашей штольни до переднего края оставалось теперь всего несколько сотен метров. После рассечения армейской полосы надвое КП оказался на правом фланге ее южной части. Такое расположение никак не назовешь удобным для управления армией в целом. Однако не время было удаляться от тех дивизий, которые утром готовились вновь принять на себя главные вражеские удары. Поэтому вопрос о перенесении командного пункта той ночью и не возникал.
Уже работая над этой книгой, мне довелось познакомиться с краткими воспоминаниями о Сталинграде, которые успел оставить (их застенографировали приезжавшие в 62-ю армию сотрудники Института истории Академии наук) командир 308-й дивизии Л. Н. Гуртьев, погибший несколько месяцев спустя. Говоря о начале тех октябрьских боев, Леонтий Николаевич счел нужным отметить: "Большое значение имело то, что командование армии было рядом с нами". Гуртьев был замечательным командиром, одним из достойнейших комдивов, каких я знал, и это его суждение, дошедшее до меня много лет спустя, не скрою, очень мне дорого.
Скоро стало известно, что командующий фронтом передает нашей армии 138-ю Краснознаменную стрелковую дивизию полковника И. И. Людникова. Она предназначалась для усиления обороны завода "Баррикады" и должна была облегчить положение измотанных в боях дивизий Горишного и Жолудева.
Для Василия Ивановича Чуйкова это было двойной радостью: Людникова и его дивизию он знал по 64-й армии, по августовским боям в придонских степях. И знал, как мы сразу поняли, с самой хорошей стороны.
Выведенная недавно в резерв фронта, 138-я стрелковая доукомплектовывалась в одном из заволжских поселков. В каком она в данный момент состоянии, было еще неизвестно. Затем выяснилось, что через сутки будет готов к переправе только один полк, и Людникову был направлен через штаб фронта первый приказ командарма: обеспечить прибытие этого полка на западный берег не позднее 5 часов утра 16 октября.
- Верят, что выстоим... Надо не подвести! - размышлял вслух Кузьма Акимович Гуров, шагая взад и вперед по тесной выгородке штольни.
Да, включение в 62-ю армию дивизии Людникова, которая могла полностью высадиться на правый берег лишь через двое суток, очевидно, означало также и это: в нас верят. Старшие начальники, посылавшие нам новую дивизию (а это наверняка решалось в самых высоких инстанциях), рассчитывали, что наши позиции в Сталинграде и переправа будут удержаны.
Утром 15-го все началось сначала - неистовая бомбежка, огневые налеты по всей глубине обороны, атаки пехоты и танков... Не овладев еще целиком территорией Тракторного, продолжая бои и на ней, враг спешил расширить вчерашний прорыв, продвинуться на север и на юг от завода вдоль Волги. При этом его ударная группировка пополнилась, как вскоре было установлено, 305-й пехотной дивизией, которая во вчерашних боях не участвовала.
При всей сложности положения главных сил армии не ослабевала тревога за группу Горохова. На нее гитлеровцы навалились с трех сторон: с юга, от Тракторного, атаковала отрезанные от армии бригады 94-я пехотная дивизия немцев, с запада, вдоль Мокрой Мечетки на Спартановку, наступала 389-я пехотная, с севера, на поселок Рынок - 16-я танковая. А помочь отрезанным бригадам армия сейчас могла лишь огнем артиллерии.
Донесения от Горохова (они поступали кружным путем, через заволжский запасной узел связи) иногда запаздывали. Но каждое подтверждало: Северная группа держится стойко. Если враг, имея огромный перевес в силах, и теснил некоторые ее подразделения, особенно с юга, то прорвать свою оборону она не давала нигде.
Прошло, однако, еще несколько дней, прежде чем части Горохова, сохранив сплошной фронт, прочно закрепились на северном берегу Мокрой Мечетки (один батальон бригады Болвинова оставался на ее южном берегу, в районе кирпичного завода). После этого территория, удерживаемая группой, составила около восьми квадратных километров, а разрыв между нею и позициями основных сил армии достиг двух с половиной километров.
Смотрю на старую рабочую карту, запечатлевшую все это, и невольно думаю о том, что обе Мечетки - и Мокрая, и Сухая, речки, раньше мало кому известные кроме местных жителей, стали памятными рубежами великой Сталинградской битвы.
На Сухой Мечетке, которая в жаркую летнюю пору даже и не речка, а просто глубокая, с обрывистыми склонами балка, в августе, когда от Дона к Волге внезапно прорвался корпус фон Виттерсгейма, рабочие отряды, зенитчики, танкисты из учебного центра преградили фашистам путь в город с севера, а подоспевшие стрелковые бригады затем отбросили их оттуда за Рынок.
Неширокая же долина в устье Мокрой Мечетки, куда враг подступил со стороны города, с юга (чего в августе, конечно, никто не мог бы себе представить), явилась чертой, которую те же бригады группы Горохова не дали гитлеровцам пересечь в октябре.
После захвата Тракторного завода штабисты Паулюса, как стало потом известно, отводили на ликвидацию советских войск, изолированных на северной окраине Сталинграда, еще одни сутки. По истечении этих суток командование группы армий "Б" поспешило, не дожидаясь донесения от Паулюса, сообщить в ставку фюрера, что отрезанные от нашей армии части уже уничтожены. На деле же гитлеровцы, хотя и окружили с суши Спартановку и Рынок, овладеть этими поселками полностью не смогли никогда.
Однако 15 октября, о котором сейчас идет речь, никто не мог поручиться, что левофланговым батальонам группы Горохова, оттесняемым с последних позиций на Тракторном заводе к Мокрой Мечетке, удастся закрепиться на этом рубеже.
В это время враг продвигался - медленно и не везде, но все-таки продвигался - также и в южном направлении от Тракторного, к заводу "Баррикады".
Ни у Жолудева, ни у Горишного уже не хватало людей, чтобы держать сплошной фронт, и потому все возрастала опасность выхода гитлеровцев в тылы дивизии Гуртьева. А на исходе дня фашистские автоматчики появились в 500-600 метрах от командного пункта армии, и в бой была введена охрана штаба.
Вопрос о перенесении командного пункта по-прежнему не поднимался. В Военном совете существовало единое мнение, что с этим следует повременить (как представлялось лично мне - во всяком случае, до прибытия на правый фланг свежей дивизии). Не было разных мнений также насчет того, что сейчас нельзя укреплять правый фланг за счет ослабления левого или центра: может быть, немцы только и ждали этого, чтобы начать концентрические удары.
- Не прозевайте подготовки противника к атакам на новых направлениях! повторял командарм начальнику разведотдела Герману.
Активнее вести разведку мы требовали от Родимцева, Батюка, Смехотворова.
Как уже было сказано, из включенной в армию дивизии Людникова в ночь на 16-е мог переправиться один стрелковый полк. Но давно на нашем КП не ждали подкрепления из-за Волги с таким напряженным нетерпением.
Спешно доукомплектованной дивизии не хватало оружия. Оно было где-то на подходе, однако до вечера поступить не могло. Чтобы снабдить всем положенным полк, который отправлялся в Сталинград первым, собирали винтовки и пулеметы в двух остальных.
Об этом рассказали командир переправившегося 650-го стрелкового полка майор Ф. И. Печенюк и прибывший с полком заместитель командира дивизии полковник И. И. Куров. Что касается самой переправы, то полку, учитывая обстановку на Волге, просто повезло. Все перевозившие его баржи, понтоны, катера дошли практически без повреждений. Потери полка составляли семь раненых, убитых не было.
Пока штаб дивизии находился еще на том берегу, полк Печенюка подчинили комдиву 37-й Жолудеву. Наши направленцы вывели его на позиции севернее завода "Баррикады". Это были уже не те позиции, куда мы рассчитывали поставить полк несколько часов назад, а более близкие к заводу: положение успело измениться не в нашу пользу. Скоро рассвело, и подкрепление, едва осмотревшись, вступило в бой.
Вспоминая дни октябрьского "генерального штурма", ветераны Сталинградской битвы обычно называют самым тяжелым из них первый. Что и говорить, в тот день гитлеровцы рассчитывали покончить с нами разом. Однако на третий день штурма, 16 октября, выстоять было не легче.