А. Н. Мерцалов, Л. А. Мерцалова .
Сталинизм и война
Введение
1
Актуальность той или иной темы в конечном счете сводится к тому, обещает ли ее изучение прирастить знание о прошлом, извлечь уроки в интересах настоящего и будущего развития общества. Недаром и жизнеспособность последнего определяется во многом его умением учиться. В этом смысле каждая из двух частей темы «сталинизм и война» важна сама по себе. Вторая мировая война — одна из самых важных проблем новейшей истории и современной политики. В наши дни разрушается возникший после войны мировой порядок, распался и СССР, сыгравший в разгроме фашизма решающую роль. Правители многих стран часто, по крайней мере, в пропагандистских целях обращаются к истории войны. Советская литература (изменения 1991–1997 гг. не дают оснований говорить о послесоветской литературе) — одна из ведущих. Это в большой степени определяется ролью СССР в войне и послевоенном мире. Значение научной историографии на очередном крутом изломе в развитии человечества сильно возрастает, особенно когда власти и общество пренебрегают историческим опытом, старая идеология терпит крах, а попытки выработать новую проваливаются. Отечественная литература — это огромное число книг и статей военной тематики. Однако знания о войне по вине как пишущих о ней, так и политиков, и поныне остаются во многом искаженными.
Сталинизм же нужно знать уже по тому, что его преодоление — задача не только научная, историографическая, но и политическая, нравственная. «…Надо пользоваться всяким случаем, чтобы убивать сталинизм. Это сейчас первейший долг человека, главная мера человека», — подчеркивал известный писатель Ф. Абрамов[1].
Мы не разделяем многие из предлагаемых ныне определений сталинизма, в первую очередь, наиболее расхожий тезис «Маркс — первый сталинист, Сталин — лучший марксист». Разве ответственны А. Смит и Д. Рикардо за мировой экономический кризис, за страшные операции на экономике СССР и РФ в 1991–1996 гг.? Подчеркнем, что серьезные западные исследователи также усматривают связь сталинизма лишь с догматическим марксизмом. Среди черт сталинизма они выделяют прежде всего неограниченную власть руководителя (или руководителей) партии, бюрократические методы, сверхцентрализацию общественной и хозяйственной жизни, волюнтаризм, иррационализм[2].
С суждением о Марксе — Сталине связана тенденциозная трактовка российской революции XX в., ленинизма, КПСС, советского периода как «провала» в истории страны (аналогичный подход к развитию Германии 1933–1945 гг. уже отвергнут западными учеными). Российские «демократы» умышленно приняли старый миф о партии как «монолите», хотя между ее секретарями и массой рядовых пролегала пропасть. С непониманием того, что сталинизм был отрицанием марксизма-ленинизма, связаны и другие ошибочные представления об этой деспотии: «ярко выраженная форма национал-большевизма» (Я. Грей); «утопия у власти» (М. Геллер, А. Некрич). «Вождь» ставил далеко не утопичные цели и, как правило, достигал их. Едва ли он повторил термидорианцев (Л. Троцкий). Те не посмели уничтожить главные завоевания революции, не восстановили феодализм и монархию. Пишут о «народном режиме» (А. Н. Сахаров). Страной действительно правили люди «подлого происхождения», но отнюдь не в интересах народа. Нельзя говорить и о простом культе (Г. Зюганов), «всевластье партийно-государственной диктатуры» (А. Бутенко). Сталинизм — не «партийная диктатура» уже потому, что ВКП(б) как политическая партия была устранена еще в 30-е гг. Нельзя сводить эту систему только ко лжи и террору (Н. Павленко)[3].
Сталинизм — это полное отрицание социализма, контрреволюционная автократическая система, основанная на государственной собственности, распространявшая свое влияние на все стороны общественной жизни от экономики до военного дела. Сохраняя некоторые приобретения революции, прикрываясь марксистской фразеологией, тиран цинично эксплуатировал многовековую реакционную традицию самодержавия и православия, долготерпение, доверчивость, неприхотливость, почитание и страх перед начальством, другие не лучшие свойства широких слоев населения. Он опирался главным образом на чиновников — в партии, государстве, армии, экономике, культуре, науке, церкви. Режим мог существовать лишь в условиях непрерывного чрезвычайного положения.
3
См.: