Итоги войны, полное поражение Кремля — это строгий приговор режиму. Восстановлена Ичкерия конца 1994 г., возросли не только ее претензии, но и ее реальное влияние и не только в северо-кавказском регионе. Между Чечней и РФ пролегла небывалая пропасть. Война — это гибель десятков тысяч людей, разорение сотен тысяч, громадный экономический ущерб, сильный удар по внешнеполитическим позициям РФ. Особенно велик нравственный урон для режима и России в целом. Сколько раз объявляли победоносное окончание войны и вновь бросали армию в «последний бой»… Ничего подобного не знали ни застойный режим Брежнева, ни даже сталинская тирания. Чеченская война вскрыла катастрофическое положение армии и других вооруженных формирований, расчлененных между десятью ведомствами под общим крайне неэффективным руководством главковерха. Вместе с меняющимися министрами обороны он беспомощно отмечает правонарушения, поразившие войска от казарм до центральных ведомств, резкое ухудшение вооружения, снаряжения и питания военнослужащих. Деградация коснулась даже стратегических ядерных сил. Обстановка в Вооруженных Силах стала взрывоопасной. Военная же реформа была и остается не только пустой, но и опасной риторикой[373].
Общие итоги российских «реформ» сплошь негативны. Уничтожен СССР, одна из двух мировых держав, поставлены перед полным развалом народное хозяйство, культура, наука, образование, социальное обеспечение, военное дело России. Она низведена до положения рядового государства «третьего мира», лишена союзников. Русские впервые за многие столетия расколоты как нация. По иронии судьбы ни одна из объявленных режимом целей до сих пор не достигнута. В стране нет подлинных рынка, конкуренции, среднего класса. Создана безобразная социально-экономическая система — главный источник колоссальных преступлений всех видов. При баснословном обогащении старых и новых миллиардеров и обнищании основной массы населения резко сокращены хозяйственная роль и денежные ресурсы государства. Появилось нечто неведомое и немыслимое: в интересах «стабилизации» прекратили регулярную выплату зарплаты и пенсий. Взамен население получает новые обещания и призывы к национальному согласию и смирению. Вместо провозглашенного народовластия установлена автократия, прикрытая далеко не демократической конституцией. Самовластье причудливо сосуществует с плутократией, анархией, клептократией, охлократией. Государственная система воспроизводит не лучшие советские традиции: подавляющая парламент трехэтажная исполнительная власть с различными советами (безопасности, обороны и др.) и чрезвычайными комиссиями. Характерно, что в предвыборном письме «13 крупных российских банкиров» (1996) «достижения» режима названы «мучительными». Что имели в виду авторы — свои миллиарды? На деле можно говорить как о достижениях лишь о тех свободах перестройки, которые уцелели после переворота 1991 г.
В своей книге «Довольно о войне?» авторы этих строк пытались сформулировать задачи реформаторов в 1985 и последующие годы: «Осмысление истории и современного состояния общества, анализ показателей СССР и зарубежья в области экономической, политической, культурной, в том числе развития общественной мысли; разработка концепции и конкретных программ реформы с обязательным использованием иностранного опыта и учетом особенностей нашей страны; предварительные эксперименты в отдельных районах. Достижения развитых стран были немыслимы без ограничения конкуренции, расширения общественного сектора, экономического планирования, контроля над ценами и зарплатой со стороны государства и общества, активной социальной политики».
К сожалению, это и в 1997 г. не выполнено. Еще хуже — перед обществом встали куда более неотложные задачи. Речь идет не о выборе «социализм или капитализм». Во весь рост встала проблема спасения независимости страны, сохранения той части ее потенциала, которую еще не успели разрушить или разграбить. При слабой, разрозненной, во многом оппортунистической оппозиции очень многое ныне зависит от самого народа. Будет ли он по-прежнему безмолвствовать, пробавляться пассивным протестом или в нем возобладает гражданское достоинство? Покинет ли свои сомнительные позиции большинство интеллектуалов, скажет ли весомое слово наука, в том числе и историческая?