Внешняя политика сталинизма и гитлеризма, на первый взгляд, также одинакова: претензии на руководство миром, милитаризация общественной жизни, презрение к пацифизму. Однако первая из черт к началу войны перестала быть характерной для СССР. Как показали новейшие исследования немецких историков, в развитии Германии 1933–1945 гг. очень многое определялось именно внешней политикой. В СССР же эта политика носила подчиненный характер. На первом месте были самоизоляция, забота о том, чтобы выжить в капиталистическом окружении. Известное положение о примате внутренней политики нельзя принимать как догму. В отдельных странах, в отдельные периоды эта политика может отходить на второй план. Может быть, наиболее ярко это выступает именно в СССР предвоенных и военных лет. Милитаристские свойства сталинизма не афишировались, они стали открыто проявляться лишь начиная с 1939 г. Новые разоблачения сталинизма не изменили старого вывода: фашизм был главным виновником войны. Обе системы отличал национализм. Но и здесь различия весьма велики. Сталинизм, повинный в депортации целых народов, открыто не проповедовал расовую и национальную нетерпимость. Дружба и равноправие были официальными лозунгами, и в большой мере были осуществлены реально. Эти ценности были восприняты многими, что позволяло режиму скрывать свою сущность. Альфой и омегой гитлеризма был расизм. Он повинен в геноциде. И сталинизм, и гитлеризм в высшей степени аморальны и противоправны. Там и там — массовые политические убийства, концлагеря. Но преступления первого были направлены главным образом против «собственного» народа, второго — против лиц не немецкой национальности. По политическим мотивам первый уничтожил многие миллионы советских граждан, второй — несколько десятков тысяч немцев. Сталин и его окружение, как правило, стремились соблюсти общепринятые нормы содержания чужих военнопленных, но подвергали преследованиям своих. Гитлеровцы сознательно истребили миллионы пленных красноармейцев, к возвратившимся же из плена немцам относились терпимо.
Обе разновидности авторитаризма отличались исключительной лживостью, они выступали под чужим революционным флагом, в их пропаганде большое место занимали образ врага, психология осажденной крепости. Совпадали многие приемы идеологической деятельности (публичное и тайное уничтожение книг, волюнтаристское вмешательство в искусство). Однако культ «вождя» в Германии не приобрел таких размаха, глубины, таких уродливых форм, как в СССР. Общей является формула крайней исключительности, при Гитлере — расовой, при Сталине — классовой. Фашистский принцип «народной общности», хотя и во имя сугубо несправедливых целей, способствовал сплочению немцев. Принцип продолжал действовать и после устранения фашистской идеологии. Основу же внешней и внутренней политики Сталина составлял пагубный тезис о непрерывном и прогрессирующем обострении классовой борьбы (открытые и скрытые преемники Сталина продолжают эту линию). Отечественные антимарксисты переняли ложное представление о том, будто бы для сталинизма характерен лозунг «ничего, кроме коммунизма», для гитлеризма — «все, кроме коммунизма». Но «сталинский коммунизм» был лишь ширмой деспотии, а утверждение об «антикоммунизме» Гитлера — это полуправда. Далеко не всегда и не все в его идеологии и практике определял антикоммунизм. Таковы, например, глобальный характер его завоевательной программы, его антисемитизм. Неверно полагать, что обе «тоталитарные системы» отрицали прошлое, семью, религию, искусство, культуру, науку. Фашисты проводили сравнительно осторожную политику. В защиту «немецкой семьи», например, они приняли даже законодательные меры. Их эклектичная идеология, привлекая различные слои населения — от безработных до владельцев монополий, — апеллировала и к патриархальным традициям, и к обновлению.
Гитлеризм был несравненно более прагматичным. Нельзя согласиться с ранним тезисом о нем как «революции нигилизма». Он стремился утилизировать то, что могло оказаться полезным. Так, широко использовал он патриотизм зарубежных немцев. Сталинизм же объявил вне закона даже тех советских граждан, которые имели родственников за границей. Весьма различным было отношение Сталина и Гитлера к церкви. Гитлеризм в отличие от сталинизма осуществлял более гибкую внутреннюю политику. Власти, учитывая непопулярность войны, опасались новой революции (синдром Ноября 1918 г.). В фашистской Германии допускались забастовки, привлекались к ответственности отдельные предприниматели за отступление от кодекса «народной общности». Права трудящихся были урезаны, но уровень их жизни оставался и до, и во время войны сравнительно высоким.