После опубликования в художественных журналах опуса о Сталине Волкогонов был назван в Академии общественных наук при ЦК КПСС доктором исторических наук. Не важно, что его «монографии» имеют отдаленное отношение к науке. По его нечаянному признанию, он работает в жанре «документальной философской прозы». В работе о Сталине действительно есть отрывки из новых документов. Но, как известно, сами по себе документы ничего не дают. Необходим отнюдь не поиск иллюстраций к уже готовой схеме. Документы нужно объективно истолковать, сделать правильные выводы. Как прозаик, автор часто конструирует различные ситуации, мысли Сталина. Насколько художествен этот вымысел, судить знатокам. Однако в книге нет ни одного существенного обобщения, которое не было бы известно мировой науке. В ней нет концепции. Она эклектична. Автору не удалось избавиться от старых восторженных представлений о Сталине. Понятие «сталинизм» в книге не разработано. В последних своих трудах автор считал возможным утверждать, что «культовые уродства» будто бы сыграли стабилизирующую роль, способствуя укреплению морально-политического единства народов.
По поводу нападок Волкогонова на Ленина. Каждый имеет право совершенствовать и даже менять свои взгляды. Плохо, когда это происходит не на научных, а на конъюнктурных основах; когда изменения во взглядах происходят так скоропалительно. Многих критиков задевает именно последнее обстоятельство. Их можно понять. Во все времена к ренегатам и даже просто неофитам относились с сомнением. Но в этом ли дело? Волкогонова нельзя отнести к ренегатам, поскольку он никогда не был марксистом-ленинцем ни в идеологическом, ни в методологическом отношениях. По сути своей этот автор не изменился: приспосабливался и до, и после 1985 г. Главное в том, чтобы место научной критики марксизма-ленинизма (либерализма, фашизма и т. д.) не занимал шабаш язычников, расправляющихся с богами своих некогда грозных, а сейчас поверженных врагов. Не сильно изменилась и концепция генерала. Отождествление сталинизма с ленинизмом — это та же, может быть, более основательная реабилитация первого. Вообще, подобные головокружительные повороты, смешение исследовательского с популярным, науки с беллетристикой, концептуального с образным не ограничиваются в СССР публикациями лишь одного автора. Это — широко распространенный порок. Отсталость отечественной историографии, в частности, проявилась в том, что в формировании исторического сознания наука в значительной мере оттеснена мемуарной и особенно художественной литературой и журналистикой.
Представители обоих антимарксистских направлений весьма близки методологически. И те, и другие заимствуют многие сталинистские принципы. Истории науки давно известно, что внешне противоположные отступления от логики, от истины часто смыкаются друг с другом. Эти направления несовместимы лишь по форме. Существо же — неприятие марксизма-ленинизма — едино. Непоследовательная критика сталинизма объединяется ныне с восхвалением.
Нельзя согласиться, что участники дискуссии разделились лишь на две основные группы: за сохранение и развитие наследия Маркса — Ленина и отречение от него. На деле таких групп, по меньшей мере, три: одна принимает это учение как одну из основ дальнейшего развития научной методологии; другая отвергает его; третья, признавая его на словах, утверждает, что марксизм-ленинизм был будто бы полностью претворен в жизнь при Сталине и его преемниках. Вторые и третьи фактически объединились, по крайней мере, в отрицании того факта, что сталинизм был антиподом марксизма-ленинизма. Им выгодно принимать ложные утверждения Сталина и продолжателей его «дела» о построении «основ социализма» в СССР, о начале «постепенного перехода от социализма к коммунизму», о «развитом социализме» и т. п.
Истолкование прошлого в литературе этих направлений односторонне идеологизированно. Так, из трудов открытых антимарксистов при освещении истоков и виновников действительно кровавой гражданской войны исчезли местная и зарубежная контрреволюция, все политические партии, кроме большевистской. При изложении проблем второй мировой войны они выдвигают на первый план на самом деле безнравственную дипломатию Сталина, обходя молчанием фашизм с его неограниченными захватническими целями и соответствующими средствами. Ревнители традиционной литературы сплошь отвергали все западное обществознание, ныне же чуть ли не вся альтернативная литература построена на нем. Причем часто реакционные его положения воспринимаются не просто некритически, а как истина в высшей инстанции. Так, новизна двухтомника «Наше Отечество» (1991) заимствована в основном из зарубежной литературы 20—80-х гг. Любые односторонности нехороши. Выбрасывать из истории целые десятилетия с их негативным и позитивным опытом значит по-прежнему воспитывать манкуртов[7]. Убедить человека в том, что вся его жизнь — сплошные грехи и заблуждения — значит сделать его неспособным создавать достойные настоящее и будущее.