Возможно, при выборе этого пути сыграла определённую роль его враждебность к Троцкому, так как Сталин даже и не собирался основывать экономическую политику на единогласно принятых XII съездом тезисах об индустриализации как главном пути движения к социализму. Он проигнорировал решение съезда и объявил намерения Троцкого «сверхиндустриализацией». Поскольку он решил взять курс на преимущественное развитие сельского хозяйства, Бухарин в результате этого стал главным идеологом, поставлявшим аргументы против к тому времени уже объединившейся оппозиции Троцкого, Зиновьева и Каменева, видевшей индустриализацию страны решающим путём для укрепления союза с середняками и сельской беднотой на экономической основе общих интересов и в то же время для ослабления капиталистических элементов в деревне и в городе. Только когда выяснилось, что оппортунистический «кооперативный путь» не принёс ожидавшихся результатов, а потерпел крах, Сталин сделал резкий поворот к ускоренной индустриализации и к насильственно навязанной коллективизации сельского хозяйства, но при этом не дал ни критического анализа прежней партийной линии, ни логического объяснения внезапной смене курса.
Его чисто прагматическое или, точнее говоря, утилитарное отношение к марксистской теории проявилось, когда он внезапно объявил прежний курс «правым уклоном» и возложил ответственность за это на Бухарина, Рыкова и Томского, несмотря на то, что он как генеральный секретарь нёс главную ответственность за «линию партии». В необходимости серьёзных корректив прежнего курса к тому времени убедилось большинство членов Политбюро. Бухарин, Рыков и Томский считали так же и выработали предложения, которые они представили Политбюро. Но Сталин проигнорировал их, стремясь идти другим путём, более соответствовавшим его натуре и его намерениям.
Поскольку он обладал лишь слабыми познаниями в экономической теории, он не видел экономических путей и средств для преодоления кризиса нэпа, поэтому он хотел использовать насильственные средства. Уже во время своей инспекционной поездки в Сибирь он начал применять их, и, очевидно, он намеревался идти по этому пути, так как видел в нём возможность построить своё единоличное правление, к которому он стремился, и освободиться от последних членов ленинского Политбюро.
Поэтому он сразу стал использовать в дебатах очень личный тон против Бухарина и Рыкова. Орджоникидзе был очень обеспокоен этим и написал уже упоминавшееся выше письмо Рыкову, в котором предупреждал об опасности конфликта между Сталиным и Бухариным и требовал сделать всё, чтобы помирить их.
Но помирить их было невозможно, так как Сталин не хотел этого и к тому же преследовал другие цели; чтобы достигнуть их, он начал нападать на Бухарина, дискредитировать его интригами и представлять его раскольником Политбюро, в то время как он сам выступал защитником «единства» Политбюро. Не было дано подробного объяснения нового пути ускоренной индустриализации и срочной принудительной коллективизации в соответствии с теорией научного социализма. Внезапно объявленная им мудрость, что Россия на сто лет отстаёт от развитых капиталистических стран, не была новостью, однако планы ликвидировать этот разрыв за десять лет были нереальной иллюзией, которая не вытекала ни из какого анализа объективных возможностей, а была лишь проявлением субъективистского волюнтаризма.
В выступлениях Сталина того времени нельзя найти серьёзных исследований и размышлений о том, каким могло бы быть социалистическое общество в конкретных условиях Советского Союза и его капиталистического окружения, каким основным критериям в отношении уровня развития производительных сил, производительности труда, культуры, просвещения, условий жизни и благосостояния оно должно удовлетворять. И, как ни странно, он также не приводил цитаты из Ленина, которые всё же могли бы дать хотя бы какую-нибудь информацию, хотя обычно он сыпал ленинскими цитатами. Однако и раньше, в споре с Троцким на заседании Исполкома Коминтерна, в ответ на его аргумент, что Советскому Союзу, изолированному от мирового рынка и от международного экономического разделения труда, вероятно, понадобилось бы пятьдесят лет, чтобы достичь высокого уровня производительности труда, необходимого для полного социалистического общества, Сталин утверждал, что этого можно достичь за десять лет.