Таким образом, то теоретическое оружие, которое Сталин оставил своим преемникам для решения сложных проблем дальнейшего развития социалистического общества в Советском Союзе и проблем международных отношений, в результате оказалось не особо полезным. То, что преемники не могли следовать этим инструкциям, а должны были искать другие пути, более приспособленные к новым условиям, не следует ставить им в упрёк как ревизионизм (что постоянно делают сторонники и защитники сталинизма). В чём их действительно можно упрекнуть, так это в том, что они оказались неспособны на основе критического марксистского анализа исторического развития Советского Союза извлечь из него необходимые уроки, чтобы реформировать созданную в большой мере Сталиным общественную и политическую систему так, чтобы она могла сохранить свою жизнеспособность и увеличить свою способность к развитию. Дилемма и трагедия социализма состоит также в том, что прямые преемники Сталина по большей части были настолько замешаны в незаконном произволе и преступных репрессиях, что уже по причинам самосохранения они не могли решиться на радикальный критический анализ, а завязли в половинчатых и завуалированных оценках и мерах. Кроме того, из-за всего своего образования и воспитания в духе сталинского «марксизма-ленинизма» они были теоретически плохо подготовлены к этому, так как марксистское теоретическое мышление из-за деформации и догматизации в основном стало неспособно действовать как инструмент критического анализа социалистического общества и развития конструктивных идей для определения политики.
В итоге: теоретические части сталинизма были противоречивы как в своём содержании, так и в своём воздействии и результатах, так же, как и все остальные части: в той мере, в которой они исходили из определённых фундаментальных положений марксизма и воспроизводили их, они могли действовать позитивно и побуждать к более глубокому изучению марксизма и направлять его. Но схематическая догматизация и даже канонизация сталинских взглядов не только ограничила это позитивное воздействие и поставила ему определённые преграды, но ещё и связала его с опасностью, так как отклонявшиеся мнения очень легко могли быть заклеймлены как троцкистские, антиленинские и антимарксистские, или даже просто как ревизионистские.
Это привело к тому, что стало невозможно продуктивно применять и развивать огромное богатство марксистской теории и особенно философии, и к тому, что теоретические работы зачастую ограничивались толкованием и популяризацией сталинских работ. С другой стороны, поверхностные тезисы и принципы были подняты в ранг несомненной истины, приложимой ко всему и ко всем. За это диалектический и исторический материализм «Краткого курса» называли также «светской религией».
Однако такое название не улавливает сути, так как светская религия не существует, это была бы какая-то «деревянная железка». На самом деле речь идёт о том факте, что в воззрения сталинизма многие люди верили словно в религиозные догмы, поэтому они обладали поддерживавшимся квазирелигиозным поведением и мышлением.
Эта тенденция действительно существовала в коммунистическом движении. Она проявилась уже в траурной речи Сталина на похоронах Ленина, затем в использовании религиозных понятий, таких, как «священный», а также в некоторых похожих на культ привычках вроде создания «красных уголков» с портретами «классиков» или в тексте песни «Партия», в котором говорилось, что она «всегда права»[293]. Это без сомнения были квазирелигиозные элементы, чьё существование находилось в полном противоречии с атеистической теорией марксизма, а также с характером политического движения коммунизма.
4.8. О способе мышления и языковом стиле Сталина
Своей длительной практической и политической деятельностью в коммунистическом движении Сталин, без сомнения, оказал серьёзное влияние на его развитие и характер. С ростом его власти в ВКП(б) и в Коммунистическом Интернационале и по мере принятия его речей и статей в качестве обязательных взглядов и руководящей линии его мышление и языковой стиль тоже стали восприниматься как образец. Его почитатели превозносили их за их простоту, ясность и понятность, и многие в этом пытались ему подражать.
293