То, как Ленин в те дни оценивал способности Троцкого, видно из его слов в разговоре с Максимом Горьким:
«А вот показали бы другого человека, который способен в год организовать почти образцовую армию да еще завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть»[35].
Впрочем, Зиновьев «успокоил» партработников Интернационала заверением в том, что, без сомнения, сотрудничество с Троцким продолжится.
«Мы уже высказывали это публично в отдельной резолюции Политбюро, где мы заявляем, что мы не можем представить себе ни Политбюро, ни советское правительство без Троцкого». И: «Мы сделаем всё, чтобы невзирая на существующую в настоящий момент натянутость сохранить за тов. Троцким, конечно, все важные посты и дать ему возможность работать»[36].
Окончание партийной дискуссии о «Новом курсе» намечалось на XIII партконференцию РКП, состоявшуюся в том же январе 1924 года, спустя несколько дней после выступления Зиновьева. На этой конференции было сделано три содоклада. Рыков докладывал о задачах экономической политики, Сталин — об организационной структуре партии, а Зиновьев — о международной ситуации. Сталин в своём докладе «Об очередных задачах партийного строительства»[37] говорил о внутрипартийной дискуссии и тогда же представил классификацию «шести основных ошибок» Троцкого, согласно которой уже факт его обращения с письмом стал первой главной ошибкой, ибо тем самым «нарушалась дисциплина».
Эта трактовка вызывает недоумение: выходило, что выражение своего мнения в дискуссии означает нарушение дисциплины (по утверждению Сталина, Троцкий противопоставил себя ЦК как «сверхчеловека»), однако в то же самое время выступление Сталина, в котором он толковал резолюцию ЦК по меньшей мере чрезвычайно вольно, являлось совершенно нормальным вкладом в дискуссию.
Вторая ошибка заключалась в том, что Троцкий не уточнил своего отношения к оппозиции — как будто это не было задачей подробной дискуссии. Третья ошибка: Троцкий противопоставил партийный аппарат — партии.
Однако подобное освещение событий Сталиным было грубым упрощением, поскольку Троцкий разъяснял связь между партией и партаппаратом гораздо подробнее, при этом высказывая уверенность в необходимости сильного аппарата. Но он должен был не править партией, а служить ей, и прежде всего он должен был также быть выборным. Однако вопреки фактам, которые были даже констатированы в резолюции о назначении ведущих работников, Сталин заявил:
«Аппарат партии — это ЦК, областные комитеты, губернские комитеты, уездные комитеты. Подчинены ли они партии? Конечно, подчинены, ибо они на 90% выбираются партией. [...] Но после того как они избраны, они должны руководить работой»[38].
Четвёртая ошибка Троцкого якобы выражалась в допущении им возможности оппортунистического перерождения руководящих кадров. Это предположение Сталин назвал «смешным», ибо с учениками Ленина такого никогда не произойдёт. Пятая ошибка состояла, по мнению Сталина, в лозунге Троцкого о том, что партия должна ориентироваться на партийную молодёжь — несмотря на то, что Троцкий в своём письме называл взгляды партийной молодёжи симптоматичными и потому требовал большего их учёта.
В качестве шестой ошибки Троцкого Сталин указывал на требование им свободы группировок — а ведь это то же самое, что и фракции.
Этот пункт был грубым упрощением вопроса, затронутого Троцким. При неукоснительном отказе от создания фракций тот настаивал на том, что в живой партии с необходимостью должны возникать расхождения мнений и дискуссии, по большому счёту носящие эпизодический характер. Недопустимо насильно их подавлять, клеймить как фракционные, потому что в ходе обмена мнениями и изложения точек зрения неизбежно появляются сторонники различных взглядов, а значит — определённые группы, иначе серьёзных дискуссий и не возникало бы. Однако не следует смешивать это с созданием фракций, потому что обычно такие расхождения исчезают на основе дальнейшего опыта в процессе работы.
Сталин же в этом пункте, вместе с Зиновьевым и Каменевым, настаивал на том, что речь идёт лишь о завуалированных фракциях. Как выяснилось позже, в будущих спорах о политической линии коммунистической партии установилось обыкновение обвинять во фракционности и подвергать за это преследованиям носителей любого мнения, отличного от мнения генерального секретаря, если оно выражалось многими членами партии. Однако ещё задолго до этого Ленин недвусмысленно разъяснил:
35
Максим Горький: В. И. Ленин. Москва, 1924 (в позднейших изданиях этот фрагмент был изменён и фальсифицирован).
36