Таким образом, взятие под стражу свергнутого императора и императрицы было оправдано со всех точек зрения. С того мгновения их жизнь стала полностью зависеть от воли Керенского, на которого и были возложены обязанности по содержанию и охране царя и его семьи.
Свою заботу и внимание к Николаю и его семье Керенский оценивает чрезвычайно высоко. Однако факты говорят о том, что он особенно не церемонился с узниками. Об этом свидетельствует и инструкция, по которой должны были жить царственные особы в заточении. Прежде всего, у Николая отобрали все документы, дневники и прочие бумаги. Он был ограничен в свободе передвижения даже внутри дворца. Какое-то время ему не позволялось встречаться даже с императрицей, а если и разрешали увидеться с ней, то только под наблюдением дежурного офицера. Причем им позволяли вести беседы только на общие темы. Согласно инструкции, Николай и его семья были полностью изолированы от внешнего мира. Они могли передвигаться только внутри дворца, а для прогулок отводилось специально огороженное место. Запрещались всякие свидания, переписка подвергалась строгой цензуре. За жизнью заключенных велось двойное наблюдение — внешнее, ответственность за которое возлагалась на начальника караула, и внутреннее, под строгим надзором коменданта дворца.
Посещение Керенским царской семьи в заключении было лишено всякой учтивости. Он бесцеремонно вторгался в семейный уклад отставного монарха, громко, по-хозяйски отдавал распоряжения и всем своим видом демонстрировал Николаю, что тот не помазанник Божий, а простой смертный.
Соответственно вела себя и охрана. Николай постоянно чувствовал свое унижение. Привыкший повелевать и властвовать, он теперь должен был жить по какой-то дурацкой инструкции, составленной каким-то Керенским, а офицеры и солдаты не отдавали ему честь, а смотрели на него с презрением. Но самое сильное унижение он испытал во время своего первого после отречения от престола приезда во дворец, где находились под арестом его жена и дети.
Солдат, стоявший на посту, долго не открывал ему ворота, ожидая распоряжения начальника караула. Наконец, он появился и, не подходя к воротам, крикнул с крыльца:
— Открыть ворота бывшему царю.
Когда Николай поднимался по длинной дворцовой лестнице его провожали глазами группы офицеров. То, что он прочел в их глазах, поразило его до глубины души. Это были те самые офицеры, которые еще вчера замирали в восторге от одного его милостивого взгляда, а сегодня они курили, держали руки в карманах и даже не ответили на его приветствие. Во время прогулок караульные солдаты почти впритык шли за ним и его семьей. А стоило императрице присесть на скамью, как они тут же усаживались рядом и вели непристойные разговоры. Посещения Керенского и других членов Временного правительства не облегчали жизнь бывшего монарха. Отрезанный высокой дворцовой оградой от внешнего мира, он не знал действительного развития событий и пользовался только косвенными сведениями и Слухами. Они были неутешительными. Говорили о нарастающей смуте в Питере, о том, что Временное правительство «висит на волоске» и власть может перейти в руки большевистских Советов. Это не сулило ничего хорошего, и Николай с тревогой ожидал дальнейшего развития событий и решения своей судьбы и судьбы своей семьи.
Развязка наступила скоро. Во время очередного своего визита Керенский сообщил ему, что принято решение об отправке всей августейшей фамилии в Тобольск. Причиной, побудившей Временное правительство к таким шагам, стала крайняя неустойчивость общественной жизни внутри столицы, обострение политической борьбы и полная непредсказуемость событий… Однако Керенский ничего не стал объяснять царю. Не сказал он и того, что это была его личная инициатива. Что касается Николая, то он не ожидал такой ссылки. Он надеялся, что его с семьей отправят в Крым, где проживали некоторые из великих князей и его мать, Мария Федоровна. Наконец, в случае опасности, из Крыма легко можно было выехать за границу.
Забегая вперед, скажем: Николай не ошибался в своих расчетах. Мария Федоровна и великие князья, жившие в Крыму, спаслись, а царь и его семья погибли. Он предполагал, что так может случиться. Но опять же не смог ничего сделать. Как не смог он уберечь страну, так же оказался не в состоянии уберечь и защитить и собственную семью — жену и детей. Правда, на момент переселения царской семьи в Сибирь Керенский считал, что это делается для их спасения. И царь не стал ему возражать.
Дом в Тобольске, где поселился Николай со своей семьей, ранее принадлежал губернатору и находился на улице, получившей после революции название «Улица Свободы». Это было каменное сооружение в два этажа с коридорной системой. Жизнь тут текла неспешно и спокойно, монотонно и однообразно. Николай и его семья жили в темном мире одних и тех же событий, одних и тех же интересов и переживаний. Дом, огороженный двор, небольшой сад — вот и вся территория, доступная царственным особам. Всегда одни и те же люди. Даже в церкви узники ни с кем не могли общаться, так как народ не допускался, когда там молилась царская семья.