Вторая книга — не совсем в чистом виде критика, но она затрагивает нужную актуальную тему нашего времени, тему революционной реабилитации XVIII века. Это книга Гуковского, литература большого ученого. В ней есть 2 раздела. Первый раздел — вокруг Радищева. Подняты новые фигуры, мало известные в литературе. Он реабилитирует наше прошлое, говоря о том, что Радищев не был одинок, что революционное движение началось в шестидесятых годах XVIII века. И второй раздел — у истоков русского сентиментализма.
Это книга познавательная, необходимая для каждого иллюстрирующего (sic!) историю русской литературы. Здесь есть некоторые недостатки. Это вещь не/популярная, это книга для изучающего историю. Но, изучая историю XVIII века, нельзя обойтись без этой книги.
Второй недостаток — это стиль ленинградских ученых: они пишут на языке условно научном. Когда я редактировал историю русской литературы и германской[350], можно было с ума сойти, на каком языке они пишут. Книга Гуковского весьма уважаемая и почтенная[351].
А. Гольденвейзер предложил в качестве возможного кандидата Игоря Глебова (Б. В. Асафьева), закончившего исследование о М. И. Глинке (над этой монографией Асафьев будет работать вплоть до 1947 года, когда книга и будет опубликована (М.: Музгиз, 1947); за нее в 1948‐м автор получит Сталинскую премию первой степени). Фадеев же отметил, что за сборник статей Гурвичу «еще рано давать премию»[352] (в защиту Гурвича как критика, пишущего об актуальном материале, выступил Ф. Эрмлер[353]), а книга Гуковского «скучна», ее характеризует «многообразие в смысле языка, любовь [автора] к иностранным словам, слишком много „измов“»[354]. На следующий день, 3 января 1941 года[355], Фадеев сообщил собравшимся, что прочел «выдающуюся работу» Игоря Глебова, в которой «автор строго объективно проследил весь процесс становления Глинки», показав, что «он не итальянский, а русский композитор, в результате чего явился „Иван Сусанин“»[356]. Более того, «исследование Асафьева тоже (наряду с монографией Грабаря. — Д. Ц.) имеет большое значение, как исследование глубоко патриотическое»[357]. В этом, равно как и в ряде других приведенных выше случаев, предложение Фадеева непременно премировать книгу Глебова лишь отчасти обусловлено достоинствами текста. Очевидно, опытный аппаратчик Фадеев знал, что возобновление оперы Глинки (с названием «Иван Сусанин» и новым текстом С. М. Городецкого) в Большом театре в феврале 1939 года[358] (музыкальным руководителем постановки был назначен С. А. Самосуд) инициировано на самом высоком уровне (на представлении присутствовали К. Е. Ворошилов, М. И. Калинин и М. М. Литвинов[359]); знал он и то, что неудовлетворенный режиссерской работой Б. А. Мордвинова Сталин лично внес правки в либретто, о чем вспоминал впоследствии трехкратный лауреат Сталинской премии оперный певец М. О. Рейзен:
По поводу решения эпилога с его знаменитым «Славься» — сидевший в ложе вместе с другими членами правительства Сталин спросил:
— Почему на сцене так темно? Нужно больше света, больше народу!
Эти слова были переданы Самосуду. Вскоре эпилог был переделан, что несомненно пошло на пользу спектаклю[360].
Новый вариант «Ивана Сусанина», показанный на сцене 2 апреля 1939 года, стал классическим[361], прочно закрепившись в репертуаре Большого театра[362] (14 апреля 1941 года состоялось сотое представление «Ивана Сусанина»[363]). Поэтому Фадеев, чувствительный к малейшим переменам в идеологическом климате, не мог, зная о твердом намерении музыкальной секции выдвинуть А. М. Пазовского и С. А. Самосуда на премию в области оперного искусства[364], проигнорировать еще не напечатанную работу Глебова, премирование которой, кроме всего прочего, свидетельствовало бы о внимании членов Комитета к пристрастиям вождя.
Итоговый список кандидатов на премию был прочитан В. Я. Виленкиным; попутно в него вносились поправки:
350
В конце 1930‐х годов А. Н. Толстой входил в состав редколлегий трех больших изданий: «История русской литературы» (ИРЛИ), «История западной литературы» (ИРЛИ) и «История советской литературы» (ИМЛИ). Подробнее о редакторской деятельности Толстого см.:
351
Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 104–105.
352
Там же. Л. 108. И далее: «В таком деле не надо торопиться. Написал человек за пять лет пять-шесть статей, и уже дать Сталинскую премию?!» (Там же. Л. 114).
355
На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, И. О. Дунаевский, А. Е. Корнейчук, Е. М. Кузнецов, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, А. А. Фадеев, А. А. Хорава, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 29 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 21).
356
Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 3 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 130.
358
См.:
359
См.: Просмотр оперного спектакля «Иван Сусанин» // Советское искусство. 1939. № 26 (606). 22 февраля. С. 1.
360
361
Ср. восторженные отклики в прессе:
362
Подробнее об истории постановки оперы Глинки в 1939 году см.:
363
См.:
364
Кроме Пазовского и Самосуда, на премии по разделу оперного искусства были выдвинуты: В. В. Барсова (за роль Антониды в «Иване Сусанине»), М. Д. Михайлов (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»), А. С. Пирогов (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»), М. О. Рейзен (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»). Пять из девяти премий (две премии первой степени и три премии второй степени) по разделу оперного искусства приходились на оперу «Иван Сусанин» (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 17 об.–18).