Не раньше второй половины декабря 1941 года состоялось первое заседание Комитета по Сталинским премиям[511] для обсуждения предстоящей работы по кандидатам текущего года. Совнарком СССР в ответ на вопрос Немировича-Данченко о положении Комитета дал весьма внятный ответ: «Все остается по-прежнему». Это означало, что экспертам следовало продолжать работу в формате, отлаженном на прошлогодних пленумах. Однако, по словам Немировича-Данченко,
Комитет в занятиях прошлого года, очевидно, переоценил свои полномочия. Он не думал, что его окончательные заключения по выдаче премий подвергнутся таким крупным изменениям, как это получилось в действительности.
Заседания Комитета по Сталинским премиям при Совнаркоме СССР происходили без участия даже председателя Комитета по премиям[512].
Судя по ходу последующих обсуждений, эксперты надежно осознали собственное положение в деле присуждения наград и твердо осмыслили тезис о «предварительном» рассмотрении кандидатур, ранее остававшийся без их внимания. На этом же заседании (по-видимому, в связи с обсуждением «Хмурого утра» А. Н. Толстого) был поднят вопрос о возможности неоднократного премирования. Предварительные результаты обсуждения было решено направлять М. Б. Храпченко, находившемуся в Куйбышеве (позднее Храпченко присоединится к «тбилисской группе» Комитета[513]).
На следующем заседании, состоявшемся 24 декабря 1941 года[514], перед членами Комитета была поставлена задача «подготовить предложения по Сталинским премиям 1941 года»[515]. Ввиду того, что огромная картотека вышедших за 1941 год произведений художественной литературы осталась в Москве, встал вопрос о том, как эксперты должны знакомиться с предложенными для обсуждения текстами. Нежный и Типольт сообщили, что
местная библиотека уже взялась предоставить членам Комитета журналы, где напечатаны последние романы Л. Н. Толстого (sic!) («Хмурое утро»), [Ю. Н.] Либединского («_________»[516]), [В. С.] Гроссмана («Степан Кольчугин»), [А. Д.] Коптяевой («Фарт»), А. [С.] Ильиных «Город меди» и какие будут найдены еще по художественной литературе[517].
На третьем (21 декабря 1941 года), четвертом (24 декабря), пятом (30 декабря) и шестом (31 декабря) заседаниях дела литературной секции не обсуждались. На седьмом заседании (9 февраля 1942 года) Немирович-Данченко предложил рассмотреть на пленуме повесть Л. Кассиля «Великое противостояние» (М.; Л.: Детиздат, 1941)[518], однако она не была известна никому, кроме самого председателя Комитета и И. Э. Грабаря. На восьмое заседание (13 февраля 1942 года) из Куйбышева приехал М. Б. Храпченко и передал «тбилисской группе» художественную литературу для обсуждения и материалы, которые были утверждены другой частью Комитета[519].
Первая сохранившаяся в материалах фонда стенограмма относится к заседанию «тбилисской группы» Комитета, состоявшемуся 16 февраля 1942 года[520] в составе 12 экспертов. Стенограммы указывают на то, что к моменту начала этого обсуждения в Куйбышеве уже состоялась баллотировка, определившая примерный список кандидатов на премии за произведения 1941 года; более того, окончательные результаты прошедшего голосования были известны к моменту начала работы Комитета в Тбилиси[521]. К непосредственному рассмотрению претендентов по разделу литературы эксперты приступили только 19 февраля[522]. В центре внимания оказались следующие тексты[523].
511
На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, В. А. Веснин, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, Н. Я. Мясковский, А. А. Хорава, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин. В качестве приглашенных экспертов — В. В. Гогуа, И. К. Тавадзе (см.: Протокол № 1 заседания Комитета по Сталинским премиям, без даты // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 85).
513
Об этом Храпченко решено было просить на заседании 24 декабря, так как у Немировича-Данченко попросту не было физической возможности ехать в Куйбышев.
514
На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, В. А. Веснин, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. А. Хорава, Ю. А. Шапорин (в протоколе ошибка в инициалах — «И. А. Шапорин»). В качестве приглашенного эксперта — В. В. Гогуа. Техническим ассистентом был И. В. Нежный, а обязанности секретаря исполнял А. А. Типольт (см.: Протокол № 2 заседания Комитета по Сталинским премиям, 24 декабря 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 87).
516
По всей видимости, на месте пропуска в стенограмме должна быть повесть Либединского «Баташ и Батай» (М.: Сов. писатель, 1940).
517
Протокол № 2 заседания Комитета по Сталинским премиям, 24 декабря 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 87.
518
См.: Протокол № 7 заседания Комитета по Сталинским премиям, 9 февраля 1942 г. // Там же. Л. 100.
519
Хотя в протоколе пленума и указано, что документы должны к нему прилагаться, в материалах фонда они не сохранились.
520
На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, А. К. Гулакян, У. Гаджибеков, И. Э. Грабарь, Н. Я. Мясковский, А. А. Хорава, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин. В качестве приглашенных экспертов — В. В. Гогуа, В. Е. Месхетели, И. В. Нежный (см.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 16 февраля 1942 г. // Там же. Л. 2).
521
О результатах баллотировки в Куйбышеве мы можем судить по сводной таблице, подготовленной Храпченко по итогам работы Комитета в конце 1941 — начале 1942 года. Таблица приводится ниже.
522
На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, А. К. Гулакян, У. Гаджибеков, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, Н. Я. Мясковский, А. А. Хорава, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин. В качестве приглашенного эксперта — В. В. Гогуа (см.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 19 февраля 1942 г. // Там же. Л. 18).
523
В архивном фонде РГАЛИ не сохранились полные списки представленных в Комитет кандидатур с указанием выдвинувшей организации.