Блюхер. Я же не шпионил.
Дмитриев. Вы не стройте из себя невиновного. Можно прийти и сказать, что я подтверждаю и заявляю, что это верно. Разрешите мне завтра утром все рассказать. И все. Если вы решили, то надо теперь все это сделать…
Блюхер. Меня никто не вербовал.
Дмитриев. Как вас вербовали, вам скажут, когда завербовали, на какой почве завербовали. Вот это и есть прямая установка…
Блюхер. Я могу сейчас сказать, что я был виноват. Дмитриев. Не виноват, а состоял в организации…
Блюхер. Не входил я в состав организации. Нет, я не могу сказать..
Дмитриев. Какой вы чудак, ей-богу. Вы знаете (называет фамилию). Три месяца сидел в Бутырках, ничего не говорил. Когда ему дали в Лефортово — сразу сказал…
Блюхер. Что я скажу?
Дмитриев…Вы меня послушайте, я вас считаю японским шпионом, тем более что у вас такой провал. Я вам скажу больше, факт, доказано, что вы шпион. Что, вам нужно обязательно пройти камеру Лефортовской тюрьмы? Вы хоть думайте…»[188]
Несмотря на видимое смятение в душе, Блюхер, как стадо ясно позднее, устоял перед давлением со стороны сокамерника. Но такая неуступчивость лишь разъярила палачей. Маршала перевели в Лефортово, а там он попал в настоящую мясорубку. К свидетельствам, приведенным выше, можно добавить новые. Начальник Лефортовской тюрьмы в 1937–1938 гг. капитан госбезопасности П.А. Зимин показывал в 1957 г.: «Часто на допросы приезжали и наркомы НКВД, как Ежов, так и Берия, причем и тот и другой также применяли избиение арестованных. Я лично видел… как Берия избивал Блюхера, причем он не только избивал его руками, но с ним приехали какие-то специальные люди с резиновыми дубинками, и они, подбадриваемые Берия, истязали Блюхера, причем он сильно кричал: «Сталин, слышишь ли ты, как меня истязают». Берия же в свою очередь кричал: «Говори, как ты продал Восток…»
В литературе приводятся сведения, что к 6 ноября 1938 г. изуверам удалось-таки физически и морально сломить Блюхера, и он в течение трех дней давал письменные показания, в которых признался относительно участия в антисоветской организации правых и военном заговоре. Но если это и так, пустить эти показания в ход Берия и его подручные не успели. Слишком «перестарались», выбивая из подследственного, сравнительно молодого (48 лет), физически крепкого человека, нужные им показания. 9 ноября Василий Константинович скончался. Акт, подписанный судебно-медицинским экспертом Сименовским, констатировал, что смерть наступила от закупорки легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза. Даже если это и правда, то тромб был непосредственной причиной. В могилу же Блюхера свели нечеловеческие побои.
По свидетельству бывшего заместителя главного военного прокурора Б.А. Викторова, проводившего расследование по делу военачальника, Василия Константиновича в последний раз видели 5 и 6 ноября зверски, до неузнаваемости избитым. Лицо его было сплошным кровавым месивом, один глаз выбит. Как пишет Викторов, бывший врач Лефортовской тюрьмы А.А. Розенблюм на допросе в 1956 г. показала, что она оказывала медицинскую помощь арестованному Блюхеру. Она засвидетельствовала: «Все лицо у него было в сплошных синяках. Затем я обнаружила кровоизлияние в склеру глаза. Она была переполнена кровью»[189]. Другой из свидетелей, кто видел Блюхера в тюрьме в те дни, показывал, что он встретил Блюхера, у которого глаз был на ладони, глаз уже вытек, он держал его и говорил: «Вот что со мной сделали, сволочи!»
О смерти Блюхера было немедленно доложено Сталину. «В нашем присутствии, — показал в 1963 г. бывший сотрудник НКВД В.Я. Головлев, — Берия позвонил Сталину, который предложил ему приехать в Кремль. По возвращении от Сталина Берия… нам сказал, что Сталин предложил отвезти Блюхера в Бутырскую тюрьму для медосвидетельствования и сжечь в крематории». Указание соответствующей службой НКВД было выполнено, место захоронения праха маршала осталось неизвестным.
Однако еще 20 ноября на заседании Военного совета при НКО Ворошилов изображал дело таким образом, что Блюхер будто бы жив, находится в заключении и дает показания[190]. Только через четыре месяца, 10 марта 1939 г., судебные инстанции приговорили маршала к высшей мере наказания за «шпионаж в пользу Японии», «участие в антисоветской организации правых и в военном заговоре».
Удар репрессий ощутил на себе каждый близкий родственник Блюхера. Все его три жены были арестованы и обвинены в том, что, зная об антисоветских настроениях Блюхера, они не донесли об этом органам советской власти. Первая жена — Покровская Галина Павловна (в браке с маршалом состояла в 1919–1927 гг.) 10 марта 1939 г. была осуждена Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу.