«Информаторы» сообщали также о стиле работы, утвердившемся в ведомстве Кулика: «Какого-нибудь четкого перспективного плана работ ГАУ КА не имеет. Поэтому аппарат всецело поглощен текучкой. Штопанье заплаток и «вытягивание» узких мест — основной метод работы ГАУ снизу доверху. Метод работы Кулика — разнос и распеканье всевозможными нецензурными словами».
Лыком в строку стало и поведение Кулика в первые недели войны. 22 июня И.В. Сталин приказал маршалам Б.М. Шапошникову и Г.И. Кулику выехать на Западный фронт, чтобы помочь растерявшемуся командованию разобраться в обстановке и организовать контрнаступление. На месте московские эмиссары разделились: Шапошников остался в штабе фронта, а Кулик убыл в 10-ю армию. И бесследно пропал.
Из Москвы в штаб Западного фронта шли непрерывные указания найти его: не хватало еще, чтобы в плен немцам попал заместитель наркома обороны, Маршал Советского Союза, постоянный советник Ставки.
9 июля начальник Главного управления политической пропаганды Красной армии армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис, в эти дни одновременно исполнявший обязанности члена военного совета Западного фронта, получил доклад вышедшего накануне из окружения лейтенанта Соловьева из 88-го пограничного отряда НКВД. Из него следовало, что еще в конце июня Кулик вместе с группой командиров 10-й армии оказался в тылу у немцев и перешел на нелегальное положение. Принял решение пробиваться на восток, к линии фронта. Мехлис оперативно донес об этом Сталину «для принятия надлежащих мер»[207].
Недруги пустили слух, что Григорий Иванович топал по белорусским лесам в лаптях и крестьянском армяке, трусливо сбросив маршальский мундир. По выходе из немецких тылов начальник 3-го отдела 10-й армии Лось доложил руководству, что «маршал Кулик приказал всем снять знаки различия, выбросить документы, затем переодеться в крестьянскую одежду и сам переоделся… Кулик никаких документов при себе не имел. Предлагал бросить оружие, а мне лично ордена и документы. Однако, кроме его адъютанта, никто документов и оружия не бросил». На самом деле никакого армяка не было, маршал переоделся в танковый комбинезон, удобный для пешей ходьбы и скрывавший его маршальские звезды. Да и было бы крайне глупо пробираться по вражеским тылам, что называется, при полном параде. Но «особист», вероятно, решил, что Кулику уже не отмыться от позорных обвинений, и красок для донесения не жалел.
В конце концов маршалу удалось выйти из окружения. Тогда-то и появилась на свет справка майора госбезопасности Михеева, с которой мы начали свой рассказ. «Считаю необходимым Кулика арестовать», — так подытожил свое донесение секретарю ЦК начальник военной контрразведки.
Обстановка складывалась для Григория Ивановича очень тревожная. К этому времени было арестовано и 22 июля расстреляно командование Западным фронтом, в помощь которому в первый же день был направлен Кулик. Были также обвинены во вредительстве и расстреляны его подчиненные по ГАУ Каюков, Савченко, Засосов, Герасименко и другие. Ночного стука в дверь впору было напряженно ожидать и самому маршалу. Но, весьма вероятно, не без участия Сталина, ему удалось тогда избежать серьезных неприятностей.
К ОТВЕТУ ЗА КЕРЧЬ
Вернувшись в столицу, Кулик возглавил созданную при наркоме обороны специальную группу по формированию новых частей, 28 июля преобразованную в Главное управление формирования и укомплектования войск (Главупроформ). Вошедшие в начале августа в его состав члены Государственного Комитета Обороны Г.М. Маленков и Л.П. Берия сочли за благо, однако, удалить Кулика из Главупроформа «ввиду неудовлетворительности его работы на этом посту».
Григорий Иванович был направлен в войска. На Ленинградском фронте он встал во главе 54-й армии. Но опять ненадолго. 9 ноября 1941 г., наделенный высоким статусом уполномоченного Ставки ВГК на Керченском направлении, он находился в Ростове-на-Дону, где лично от Сталина по телефону получил приказ срочно выехать на Таманский полуостров и в Керчь. С какой целью? Этот вопрос не случаен. Маршал считал: чтобы, организовав имеющиеся там войска, любой ценой не допустить вторжение противника на Северный Кавказ. Верховный Главнокомандующий, как оказалось позднее, имел в виду нечто другое…