Вождь был слишком зол на своего бывшего протеже, чтобы так запросто простить его очередной раз. На письмо он не ответил, а органам правосудия позволил действовать так, чтобы незадачливый маршал сполна испил чашу унижения и раскаяния.
На упомянутом выше суде Кулика вынудили признать, что он не только не выполнил приказа Ставки об обороне Керчи, но даже и не ставил этой задачи, а, прибыв на место, сразу же отдал распоряжение об эвакуации войск.
Замнаркома попытался взять реванш, обратив внимание суда на Ростовскую операцию. Она ему казалось более выигрышной: действительно, хотя Ростов, как и Керчь, был сдан без приказа Ставки, но уже через пять дней отбит назад.
Танковую группу Клейста, захватившую столицу Дона, разгромил не Южный фронт, а именно 56-я армия, утверждал Кулик. «Эта армия была создана мною, из местных войск во время боев и было собрано все оружие, какое было в районе Ростова, Северного Кавказа и на заводах. 56 армия вела жестокие бои в течение 51 суток, начиная с Таганрога, кончая Ростовом… Противник повел наступление на фронте 15 км тремя танковыми и тремя мотодивизиями, прорвал фронт 56 армии и вскочил в гор. Ростов, но понес очень большие потери. Паники никакой не было. Наши войска дрались очень хорошо, но соотношение сил, особенно танков, было неравное. 56 армия через пять дней взяла Ростов обратно и ни одного красноармейца Южного фронта в боях за Ростов не участвовало.
Будучи в 51 армии, — подчеркивал Кулик, — я следил за ходом боев 56 армии, давал советы Военному Совету как действовать, переключил всю авиацию 51 армии и Черноморского флота более 100 самолетов на поддержку 56 армии и накануне сдачи Ростова прилетел в Ростов сам и участвовал лично в бою за город, находясь все время В передовых ЛИНИЯХ. О МОИХ действиях могут доложить командиры и комиссары дивизий и военный совет 56 армии.
При переходе в контрнаступление я лично проработал план действия артиллерии армии, авиации Южного фронта, 56 армии, 51 армии и морского флота и как зам. наркома обороны утвердил план действия их. По этому плану этой же 56 армией был взят Ростов обратно».
Но присутствовавший в суде Прокурор СССР В.М. Бочков отказал Кулику в его просьбе допросить военный совет 56-й армии, ее командиров и комиссаров, которые, по мысли Григория Ивановича, могли бы подтвердить его доблестные действия.
Ему пришлось отбиваться также от обвинений в антисоветчине, шпионских связях с германской разведкой. В ходе судебного заседания произошел характерный диалог, свидетельствовавший о том, что в распоряжении обвинения было мало действительных фактов, а подсудимого по примеру 1937 года пытались склонить к самооговору. Бочков заявил Кулику: «Мы знаем, что вы связаны с немцами, признайтесь суду». На резонное замечание, что это явная глупость, и просьбу к следствию предъявить конкретные факты его сотрудничества с гитлеровцами, Бочков ответил вопросом: «Почему же Вашу фотографию распространяют немцы у себя в тылу?»
Оказалось, что во время пребывания замнаркома обороны в окружении немцы действительно разыскивали его как руководившего, по их предположениям, смоленскими партизанами. Естественно, распространяли при этом фотоснимки маршала. Но разве это являлось свидетельством сотрудничества Кулика с противником?
Свою роль в судьбе одного из первых советских маршалов сыграл давний сотрудник Сталина, а в предвоенные и первый военный годы начальник Политического и Главного политического управления Красной армии Лев Захарович Мехлис. Его первое вмешательство в дело Кулика отмечено еще 26 мая 1940 г. Именно тогда, откликаясь на материал КПК и НКВД «о т. Кулике и его жене Кире Симонич», Мехлис доложил Сталину некоторые дополнительные компрометирующие сведения. Во время пребывания в гурзуфском санатории были арестованы родственники жены Кулика — чета Храпковских. Не имея никакого отношения к вооруженных силам, они тем не менее были направлены в санаторий по путевкам санаторного управления Красной армии: содействие в их получении оказал сам маршал.
Кроме того, как информировал начальник ПУ, Кулик неоднократно требовал направить Храпковского (по специальности — художника) в период войны с Финляндией в газету 7-й армии, хотя знал о существовании указания Ставки такую категорию в действующую армию не направлять. Не получив поддержки в ПУ РККА, Кулик пошел другим путем. По его указанию Храпковский был призван Московским горвоенкоматом и направлен в Ленинград.
По поручению Сталина эта записка Мехлиса была разослана членам ПБ и другим должностным лицам, втянутым в разбирательство, — наркому обороны С.К. Тимошенко, заместителю председателя КПК М.Ф. Шкирятову и другим.