…Новыми гранями сверкнуло полководческое мастерство генерал-полковника Рокоссовского в Курской битве. Его Центральный фронт занимал северный фас Курского выступа, где в июле разгорелось одно из крупнейших сражений Второй мировой войны. Еще ранней весной, загодя до решающих боев, Константин Константинович выдвинул идею о необходимости организовать прочную оборону выступа, предполагая, что именно на этом участке советско-германского фронта противник попытается перехватить инициативу, утраченную под Сталинградом. По просьбе прибывшей из Москвы комиссии он изложил свои соображения в специальной записке, где подчеркивал, что наиболее вероятным объектом летнего наступления врага станет именно Курская дуга. Поэтому он предлагал сосредоточить восточнее дуги мощные резервы, чтобы отразить вражеский удар и обеспечить своевременный переход наших войск в контрнаступление.
Эта идея оказалась созвучной предложениям представителя Ставки генерала армии Жукова, в результате Ставка приняла решение в районе Курска перейти к преднамеренной обороне. Рокоссовский в качестве наиболее угрожаемого направления определил основание орловского выступа. Именно здесь, по его мнению, группа немецких армий «Центр» планировала прорыв нашей обороны, и потому полководец стянул сюда свои основные силы — более 50 % стрелковых дивизий, 70 % артиллерии и 87 % танков и самоходно-артиллерийских установок. Это был осознанный риск, и, как показали дальнейшие события, Рокоссовский поступил правильно, прозорливо.
Оправданно рискнул он и непосредственно перед немецким наступлением. Взятые в ночь на 5 июля в плен немецкие саперы показали, что наступление назначено на три часа утра. До этого срока оставалось чуть более часа. Константин Константинович вместе с представителем Ставки Г.К. Жуковым находился на КП фронта и должен был без промедления решить, что делать? Если показания пленных верны, то следовало произвести артиллерийскую контрподготовку и тем самым нанести серьезный урон гитлеровским войскам, покидавшим укрытия и занимавшим исходное положение. А если нет?
Характерно, что в литературе приводятся различные, в том числе противоречащие друг другу, версии этого эпизода. Н.А. Антипенко пишет, что решение о немедленном открытии огня полководцы приняли совместно. И.Х. Баграмян утверждает, что представитель Ставки «доверил решение вопроса командующему». Сам Г.К. Жуков вспоминал, что на вопрос Рокоссовского, что делать — докладывать в Ставку или отдать приказ на проведение контрподготовки, ответил буквально следующее: «Время терять не будем, Константин Константинович. Отдавай приказ, как предусмотрено планом фронта и Ставки, а я сейчас позвоню Сталину и доложу о принятом решении». Его тут же соединили с Верховным, который принятое решение одобрил и приказал чаще его информировать.
Рассказанное Жуковым опроверг, однако, сам Рокоссовский, утверждая, что представитель Ставки уклонился от ответственности и предоставил решение этого вопроса ему[260].
Так или иначе, никто, кроме самого командующего Центральным фронтом, не знал всю цену переживаний, которыми сопровождался его выбор. В 2 часа 20 минут 5 июля советская артиллерия открыла огонь. Генерал Модель, командовавший 9-й армией, по которой пришелся этот удар, принял контрартиллерийскую подготовку за наступление Красной армии. Фашистскому командованию потребовалось два часа, чтобы восстановить хотя бы минимальный порядок и двинуть свои войска вперед.
Удар, тем не менее, получился мощный. Противник применил специально припасенные Гитлером к Курской битве тяжелые танки «тигр» и штурмовые орудия «фердинанд». Авиация наносила бомбовые удары на всю тактическую глубину обороны фронта. Но и при этом противнику удалось (да и то лишь на отдельных участках) вклиниться в нашу оборону на глубину всего в 8—12 километров. В ответ Константин Константинович принял решение нанести здесь контрудар силами находившегося в резерве 9-го танкового корпуса генерала С.И. Богданова. В ночь на 8 июля корпус, подтянутый на главное направление, помог стабилизировать положение.
В середине июля войска Рокоссовского перешли в контрнаступление против орловской группировки врага. За три дня они полностью восстановили положение, которое занимали до начала операции «Цитадель», а затем развили этот успех и во взаимодействии с Брянским фронтом и левым крылом Западного фронта разгромили орловскую группировку врага.
Наши войска устремились на запад. «Броском за Днепр» назвал этот этап действий сам полководец. Вот где сказались качества Рокоссовского как изощренного мастера наступления. До конца сентября вверенные ему соединения продвинулись на 300 километров, форсировали Днепр, Припять, Сож и захватили выгодные плацдармы для дальнейших действий. С октября 1943 г. фронт стал называться Белорусским. Войска и их талантливый командующий получили исключительно почетную задачу — начать освобождение Белоруссии.