Отечественная историография солидаризировалась с маршалом, в ней вся ответственность за поражение восстания возлагалась на эмигрантское правительство в Лондоне и руководство Армии Крайовой и Варшаве, которое заранее не уведомило советское военное командование о выступлении, а позднее уклонялось от установления связи со штабом 1-го Белорусского фронта [266].
Правда, ряд западных, а в последние два десятилетия — и польских историков под лозунгом «очищения истории от лжи» стали открыто обвинять СССР в том, что он злонамеренно не захотел оказать помощь восставшим[267]. Главную причину они видели в политиканстве советского вождя. Введенные в последние годы в научный оборот документы позволяют выработать более объемный взгляд на эту сложную научную и моральную проблему. Сталин, бесспорно, вел свою партию в сложных международных играх вокруг Польши и ее будущего. Он одновременно то делал противоречивые заявления о согласии оказывать помощь восставшим, то отказывал союзникам в предоставлении по их просьбе советских аэродромов для посадки американских и британских самолетов, совершавших полеты на Варшаву.
Однако правда и то, что советские соединения в самом деле были изнурены предшествующими боями. За август 1944 г. потери 1-го Белорусского фронта составили почти 115 тысяч человек, из них 23 483 убитыми. На направлении действий 2-й танковой армии генерала А.И. Радзиевского была дана неверная оценка сил противника, в результате армия понесла значительные потери, и ее прорыв в Прагу, которая вновь находилась в руках врага, стал невозможен. Потерпели неудачу и попытки частей 1-й армии Войска Польского форсировать Вислу, чтобы захватить плацдармы непосредственно в Варшаве и установить боевой контакт с повстанцами[268].
Все это происходило на глазах Рокоссовского и, без сомнения, добавило ему рубцов на сердце. Не довелось ему и реабилитироваться перед самим собой, когда в Ставке, наконец, был утвержден его план наступательной операции, предусматривавшей освобождение Варшавы. Вновь, как это часто случалось в судьбе Константина Константиновича, в дело вмешалась большая политика.
12 октября 1944 г. состоялось решение Ставки, в соответствии с которым командование 1-м Белорусским фронтом Константин Константинович передал Г.К. Жукову, а сам принял войска 2-го Белорусского фронта. По признанию Рокоссовского, это было столь неожиданно, что он сгоряча даже спросил Сталина, чем объяснить такую немилость — перевод с главного направления на второстепенный участок? Полученный ответ: тот участок, на который его переводят, не относится к второстепенному, а входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трех фронтов — 2-й Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского, не мог удовлетворить Рокоссовского, обида не только на вождя, но и на своего давнего сослуживца долго не оставляла его. По собственному признанию Георгия Константиновича, с тех пор их отношения были уже далеко не такими дружескими и сердечными, как раньше. Вину за это он возлагал на Сталина, который по мере приближения конца войны все больше «интриговал между маршалами — командующими фронтами и своими заместителями, сталкивая их лбами…»
На войска фронта, которым теперь предстояло командовать Рокоссовскому, возлагалась задача отсечь группировку, действующую в основной части Германии, от восточно-прусской. Начав наступление 14 января 1945 г., 2-й Белорусский фронт последовательно форсировал реки Нарев и Вислу и успешно продвигался на запад. Но через неделю в первоначальный план пришлось вносить коррективы: отстали войска 3-го Белорусского фронта (командующий генерал И.Д. Черняховский). Ставка сформулировала Рокоссовскому новую задачу — совместно с Черняховским окружить и уничтожить восточно-прусскую группировку противника.
Удар по Восточной Пруссии был организован в считаные дни — к 20 января. Войска 2-го Белорусского фронта таранным ударом пробили мощный укрепленный рубеж, построенный немцами еще до войны. Маршал ввел в прорыв 5-ю гвардейскую танковую армию, главные силы которой уже 26 января вышли к береговой полосе Балтийского моря и тем самым отрезали противнику пути отхода из Восточной Пруссии на запад.
Одновременно левофланговые армии фронта форсировали Вислу в нижнем течении и вступили в Восточную Померанию. Стремительность, с какой действовали войска Рокоссовского, трудно переоценить. Ведь вступив в противоборство с действовавшей в этом районе немецко-фашистской группой армий «Висла», состоявшей из более чем тридцати дивизий, в том числе восьми танковых, соединения 2-го Белорусского фронта сорвали коварный план врага, вознамерившегося ударить во фланг 1-го Белорусского фронта, войска которого вышли к Одеру.
266
268
Русский архив. Великая Отечественная. Т. 14 (3–1). СССР и Польша: 1941–1945. К истории военного союза. Документы и материалы. М., 1994. С. 193, 207,232,238.