Но большая политика мстила и таким чистым натурам. До сих пор Рокоссовский остается для многих поляков символом сталинского экспансионизма, хотя со времени его пребывания в Польше министром национальной обороны минуло больше полвека.
А другие маршалы? Увы, даже наиболее достойным из них не удавалось вписаться в политическую систему координат без нравственных потерь. Как топтали Жукова на октябрьском пленуме ЦК КПСС 1957 г. его давние сослуживцы! Партийным бонзам при желании можно было и не выходить на передний план, всю грязную работу по шельмованию виднейшего военачальника готовы были взять на себя боевые маршалы Великой Отечественной. Ладно бы репрессий они боялись, с готовностью подхватывая самые невероятные обвинения Хрущева и К° в адрес бывшего министра обороны. Но причина-то была до банального проста: сказывались двойная мораль, усвоенная ими еще с 1930-х гг., удобная привычка к эдакой партийной стадности — во всем считать себя «рядовым партии», линию поведения которого определит ЦК, а точнее — генеральный секретарь.
Добро и зло, благородство и подлость, проявление милости к «падшим» и публичная радость от краха еще вчера шедшего рядом — все перемешалось в судьбах сталинских маршалов.
«Совсем не случайно, что именам «красных маршалов» не сопутствует обильная литература… Кремлевский официальный «марксизм» не любит культа «военных героев» и исторических параллелей с французской революцией»[3]. Эти слова писателя-эмигранта Р. Гуля, относящиеся к 1930-м гг., оказались удивительно жизненными и для последующего хода событий. Лишь в последние полтора-два десятилетия о высшем командном составе нашей армии стало возможным сказать более открыто и откровенно [4].
В год 100-летия со дня создания Красной армии это надо сделать тем более.
Автор не ставил перед собой задачу систематически изложить биографию каждого из героев книги, педантично проследить весь их боевой и жизненный путь. Кроме того, хотя речь здесь идет о военных руководителях, автор сознательно избегал подробного описания боевых действий. Бесспорно, маршала привычнее видеть склонившимся над картой или управляющим войсками, которые идут в полымя сражения. Но цель у нас, как уже говорилось выше, иная — увидеть первых советских маршалов в политике.
Неслучаен и выбор персоналий: в судьбе каждого из героев книги по-своему отразилась сталинская эпоха — со всеми ее победами и поражениями, взлетами человеческого духа и преступлениями, мужественными улыбками и отвратительными гримасами.
Николай Булганин:
«Я ХОЧУ ДОКАЗАТЬ ПАРТИИ, ЧТО Я НЕ НЕИСПРАВИМЫЙ ЧЛЕН ПАРТИИ»
«Принимая во внимание, что тт. Булганин, Первухин, Сабуров, проявившие политическую неустойчивость, выразившуюся в поддержке ими на определенном этапе антипартийной фракционной группы, в ходе Пленума ЦК осознали свои ошибки, осудили их и помогли Пленуму ЦК разоблачить фракционную деятельность группы, Пленум ЦК считает возможным ограничиться следующими мерами: объявить т. Булганину строгий выговор с предупреждением…»[5].
Этим, хотя и засекреченным, не публиковавшимся в печати пунктом постановления июньского пленума ЦК КПСС 1957 г. об «антипартийной группе» Молотова, Маленкова, Кагановича, по существу, подводилась черта и под политической биографией Николая Александровича Булганина. Хотя формально он еще около года пребывал в составе Президиума ЦК и оставался главой советского правительства, было совершенно ясно, что его уход в политическое небытие — вопрос предрешенный. Функционеры сталинского призыва — и чем дальше, тем вернее — уступали место тем, кто своим выдвижением был обязан в первую очередь новому лидеру страны Никите Сергеевичу Хрущеву.
Но, с другой стороны, пора была и честь знать. В 1957 г. Булганину исполнилось 62 года, и ему не было оснований жаловаться на судьбу. Его политическому долголетию могли позавидовать очень многие, особенно учитывая, что полтора десятка лет он трудился в непосредственном окружении Сталина, а это было сколь почетно, столь и опасно. Он достиг таких постов в партии и государстве, занимать которые довелось очень немногим. Был участником самых крупных, судьбоносных событий. Уже находясь на пенсии, стал не только свидетелем политического краха своего давнего соратника и одновременно ниспровергателя Хрущева, но и пережил его.
4
См., напр.: