— Какую это вы собрались спасать демократию? Буржуазную! Нет, господин Миронов, поздно, опоздали!
— Что это значит?
— Бросьте притворяться, Миронов… Вы прекрасно понимаете, что обезоружены как изменник, объявленный вне закона»[95].
Этой «аргументации», возможно, извинительной в 1919 г., мемуарист остался верен, однако, и спустя 40 лет, когда перекладывал диалог на бумагу. И пусть реабилитация Миронова была еще впереди, но неужели минувшие десятилетия так ничему и не научили Буденного, кроме затверженных ярлыков — «изменник Миронов», «могильщик Красной армии Троцкий», «враг народа Тухачевский»? Нет, не научили, он словно остался в том далеком времени. Впрочем, почему «словно»?
Но мы несколько отвлеклись. Сразу после ареста командира Донского казачьего корпуса на совещании командного и политического состава корпуса под руководством Буденного был утвержден приказ, в соответствии с которым Миронов, как «объявленный Советским правительством вне закона», подлежал расстрелу, а подчиненные ему командиры — преданию суду военного трибунала. Но, к большому неудовольствию Буденного, в дело вмешался неожиданно прибывший в расположение Конной армии Троцкий, который приказал отконвоировать арестованного в штаб 9-й армии.
План председателя РВС состоял в том, чтобы предать Миронова чрезвычайному ревтрибуналу, приговорить к расстрелу, а затем помиловать. Дальнейшее его направление на фронт должно было способствовать расколу казачества, учитывая огромную популярность Миронова на Дону.
Филипп Кузьмич, действительно, после осуждения был помилован, но к войскам его допустили лишь 30 августа 1920 г., когда вместо О.И. Городовикова он был поставлен во главе 2-й Конной армии. Буквально в течение нескольких недель армия преобразилась: за счет казаков-добровольцев с Дона основательно выросла ее численность, резко укрепилась дисциплина. 2-я Конная оказалась на направлении главного удара войск Врангеля, начавшего 8 октября Заднепровскую операцию с целью вторжения через Днепр на Правобережную Украину.
Соединение Миронова сыграло решающую роль в срыве этой важнейшей для Врангеля операции. «2-я Конная армия, руководимая своим доблестным командармом т. Мироновым, — оценивали результаты боев главком Каменев и заместитель председателя РВСР Склянский, — в боях 13–16 октября западнее Никополя разбила лучшие конные части Врангеля и этим ударом создала перелом во врангелевском наступлении на правом берегу Днепра».
Огромную роль сыграло соединение и в последующих боях в Северной Таврии. За несколько дней до начала решающего наступления Красной армии 2-я Конная форсировала Днепр и захватила на его левом берегу важный плацдарм. Против советских частей противник бросил наиболее боеспособный 1-й армейский корпус. В телеграмме от 28 октября командующий Южным фронтом М.В. Фрунзе писал: «Лучший из корпусов армии Врангеля 27 октября разбился о 2-ю Конную армию, все попытки противника отбросить нас к Днепру окончились полной неудачей. В связи с нанесенными противнику большими потерями… противник начал общий отход в Крым»[96].
Накануне решающих боев за Крым боевые пути Буденного и Миронова вновь пересеклись. Обе армии участвовали в разгроме Врангеля и окончательном очищении Крыма от белогвардейских войск. Но каким именно образом и в какой степени?
Маршал Буденный в мемуарах отвечал на эти вопросы так: 2-я Конная получила приказ командующего фронтом наступать на Феодосию, Керчь, чтобы не допустить посадки противника на суда с целью эвакуации, 1-я Конная — с той же задачей форсированным маршем выступила утром 13 ноября 1920 г. на Симферополь и Севастополь. 4-я кавдивизия, шедшая в авангарде, вместе с частями 51-й дивизии В.К. Блюхера подошла к Симферополю, так что уже 14 ноября «мы с Климентом Ефремовичем на рассвете поехали в Симферополь… Со станции железной дороги связались с Севастопольским ревкомом. Нам сообщили, что сухопутных вражеских частей, не сложивших оружия, в городе нет». А «15 ноября воины 1-й Конной вместе с героями 51-й Блюхера вступили в Севастополь» [97].
Ф.К. Миронов же доносил М.В. Фрунзе иное: «Последними пушками, говорившими в Крыму, были пушки 2-й Конной армии», — и приводил цифры взятых в плен и трофеев за 11–14 ноября: 25 тыс. пленных, более 60 орудий, 32 аэроплана, более 60 автомобилей, до 100 пулеметов, несколько десятков тысяч снарядов, миллионы пудов продовольствия и фуража[98].
96
Цит. по: