Вероятно, это версия имеет право на существование, но ее авторы все же не смогли найти в ее поддержку убедительные факты. Как представляется, войной против собственного народа (одна коллективизация чего стоит) вождь давал для восстания против него куца больше оснований, нежели своим давним предполагаемым сотрудничеством с ненавистной охранкой. И уж в любом случае сегодня недопустимо оценивать попытку «заговора Тухачевского» (если таковой существовал) в погромном духе 1930-х гг. — как абсолютное зло. Устранение тирана было бы как раз абсолютным благом для страны.
Так или иначе, но лишь через 20 лет опальным военачальникам было возвращено честное имя. Определением Военной коллегии от 31 января 1957 г. приговор в отношении Тухачевского и разделивших с ним посмертную судьбу военачальников был отменен, и уголовное дело прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления. В 1950—1960-е гт. были реабилитированы и другие из 408 военных, осужденных по делу так называемой «антисоветской троцкистской военной организации».
Когда над страной разразилась июньская гроза сорок первого года, многие почувствовали, как не хватает во главе наших войск военачальников, павших от рук сталинских инквизиторов. В этой связи очень высоко оценивал Михаила Николаевича маршал Жуков (характерно, что цензура вплоть до начала 1990-х гг. не позволяла приводить эту оценку): «Вспоминая в первые дни Великой Отечественной войны М.Н. Тухачевского, мы всегда отдавали должное его умственной прозорливости и ограниченности тех, кто не видел дальше своего носа, вследствие чего наше руководство не сумело своевременно создать мощные бронетанковые войска и создавало их уже в процессе войны»[148].
Ведь не будем забывать: Тухачевский был всего на три года старше Г.К. Жукова или К.К. Рокоссовского, но насколько опытнее.
Более критично отзывался о полководце маршал И.С. Конев. Беседуя с писателем Константином Симоновым, он говорил, что Тухачевский — человек даровитый, сильный, волевой, теоретически хорошо подкованный. К его недостаткам Конев относил «известный налет авантюризма, который проявился еще в польской кампании, в сражении под Варшавой». Главное же — тот не прошел ступень за ступенью всю военную лестницу и после Гражданской войны непосредственно войсками командовал мало. Тем не менее Конев видел Тухачевского на одном из высших командных постов во время Великой Отечественной войны, в отличие от Блюхера, Якира, Егорова, а уже тем более Белова или Дыбенко.
…В самом конце Гражданской войны, прощаясь со Сталиным после совещания, на котором рассматривались уроки поражения под Варшавой, молодой Тухачевский грустно продекламировал:
Натолкнувшись на недоуменный взгляд будущего вождя, пояснил: «Так сказал Гамлет после встречи с духом своего отца». Он словно через два десятилетия предвосхищал свой жизненный финал, в котором конфликт с членом Военного совета Юго-Западного фронта стал доминантой, голосом его судьбы…
Василий Блюхер:
«ЕСЛИ СО МНОЙ ЧТО-НИБУДЬ СЛУЧИТСЯ, МЕНЯ ОПРАВДАЕТ ИСТОРИЯ»
Откуда в самой что ни на есть российской глубинке — деревне Барщинка Ярославской губернии — среди крестьян было взяться немцам? А ведь именно немецкую фамилию носили предки В.К. Блюхера. Как чаще всего бывает, ларчик открывается просто: прадеда Василия, вернувшегося с войны с наградами, помещик — шутки ради — стал звать по фамилии знаменитого прусского военачальника начала XIX в. Гебхарда Блюхера.
Но чем не знак судьбы для Василия? Так или иначе, но теперь их фамилии — и прусского фельдмаршала, и советского маршала — в военных энциклопедиях стоят рядом.
КАВАЛЕР ОРДЕНА № 1
В 1904 г., после года учебы в церковно-приходской школе, отец увез Василия в Петербург, устроил «мальчиком» в магазине. Оттуда юноша сбежал на завод, трудился чернорабочим. Уволенный за участие в митингах, перебрался в Москву, на вагоностроительный завод в Мытищах, но и здесь сказался независимый характер. За призыв к забастовке Блюхер был арестован и почти три года просидел в тюрьме.
С началом Первой мировой войны «забрили» молодого рабочего. Воевал будущий маршал отважно, был отмечен производством в унтер-офицеры и Георгиевской медалью. В январе 1915 г. под Тернополем получил тяжелое ранение. Больше года ушло у Василия на излечение, но в строй он не вернулся: списали, как тогда говорили, подчистую, с инвалидной пенсией.