С другой стороны, трагические события в Советском Союзе, объявленном сталинистской пропагандой «страной победившего социализма»,— насильственная коллективизация, непрерывно нараставшие репрессии и судебные подлоги, рост социального неравенства и удушение духовной свободы — ослабили притягательную силу коммунистических идей в сознании миллионов людей в капиталистических странах. Зарубежные компартии превратились из революционной силы в средство подчинения рабочего движения государственным интересам СССР в том виде, как их понимал Сталин. Политика сталинизированного Коминтерна морально подрывала и политически разоружала мировое революционное движение в тот исторический период, когда возникли наиболее благоприятные за всю историю условия для его победы.
Хотя глобальный структурный кризис капитализма не завершился свержением капиталистических режимов ни в одной стране мира, можно с полным основанием говорить о том, что международная революция в 20—30-е годы произошла. Её основными этапами были революционные бои в Германии (1923 год), китайская революция 1925—1927 годов, английская всеобщая стачка 1926 года, революционный кризис в Германии (начало 30-х годов) и Франции (1934—1936 годы), восстание в Австрии (1934 год), гражданская война в Испании (1936—1939 годы). Эта героическая эпоха продолжалась и после второй мировой войны, когда победоносно завершились социалистическая революция в Китае и национально-освободительные революции во многих странах Азии и Африки. Последними вспышками второго тура социалистических революций были победы революционных сил на Кубе и в странах Индокитая.
Исход революционной борьбы в послевоенные годы был бы несравненно более успешным, если бы Сталин не обрёк на поражение революционное движение Франции и Италии (запретив коммунистам этих стран вооружать рабочих и повести их на захват власти), а затем — в Греции (предав коммунистов в развернувшейся там гражданской войне). Таким образом, социально-политический кризис в странах Европы либо не дошёл до революционного взрыва, либо завершился потоплением коммунистических сил в крови. Новые режимы утвердились лишь в тех европейских странах, которые оказались под прямым геополитическим давлением сталинизма.
Подобно тому как может потерпеть поражение революция в одной стране, потерпела поражение и международная революция. Однако влияние этой преданной и побеждённой революции не осталось бесследным. «Во время контрреволюции фильм как бы начинает развёртываться в обратном порядке. Он никогда не доходит до конца. Часть завоеваний революции всегда сохраняется» [922]. После революционных потрясений 30—40-х годов оказалось невозможным сохранение капиталистических отношений в том виде, в каком они существовали прежде,— ни в отдельных странах, ни в глобальном масштабе.
Конечно, результаты революционной борьбы народных масс оказались бы несоизмеримо более весомыми в случае победы международной социалистической революции. Такая историческая возможность была отнюдь не исключена в 30—40-е годы. Для её претворения в действительность не хватало только одного фактора — подлинно революционного руководства.
Читатель, внимательно и непредвзято ознакомившийся с фактами, приведёнными в нашей книге, не сочтёт преувеличением вывод о том, что противоборство сталинизма и «троцкизма» к середине 30-х годов превратилось в одно из основных политических противоречий эпохи. Борьба этих течений, идейная сила каждого из которых была обратно пропорциональна его материальной мощи, имела исторический шанс завершиться победой «троцкизма», завоевывавшего всё новых приверженцев во всём мире. Великая чистка 1937—1938 годов понадобилась Сталину именно потому, что только таким путём можно было обескровить набиравшее силу движение IV Интернационала, помешать ему превратиться в ведущую революционную силу эпохи, дезориентировать и деморализовать мировое общественное мнение, способное в противном случае стать восприимчивым к усвоению «троцкистских» идей.