Довольно часто я видел этих агентов с портфелями, приходивших в секретную часть нашего института. И хотя их визит не предвещал ничего доброго, встреча с отдельными представителями НКВД не заставляла серьезно задуматься над подлинной природой этих людей. Но теперь, когда впервые мне пришлось столкнуться лицом к лицу с толпой «блюстителей революционной законности» во всем блеске их военных атрибутов и доспехов, их исключительная роль в нашем бесклассовом обществе особенно ярко представилась мне. Это привилегированное надклассовое сословие в полном смысле слова играло роль государства в государстве.
Это была своеобразная каста узурпаторов, возглавляемая Берия и присвоившая себе власть не только над народом, но и над коммунистической партией. Это даже не были якобинцы, страстно преданные революции и готовые в любую минуту отдать за нее жизнь. Нет, наши «якобинцы» охотно клали на плаху головы своих политических противников и миллионы не причастных к политике беспартийных людей, не боясь за свои головы, ибо обладали исключительной монополией на право казнить, сажать в тюрьмы, лагеря, направлять в ссылку. Это были карьеристы, использующие принадлежность к НКВД для достижения своих честолюбивых замыслов; авантюристы без стыда, совести и чести, единственной целью которых была личная нажива, материальные блага, большие оклады, погоня за чинами, наградами и высокими постами в НКВД. Они в совершенстве знали, какими подлыми приемами и методами можно быстрее всего преуспеть в жизни. Нужно было уметь проявлять особую «сверхреволюционную» бдительность, поставить под подозрение весь народ, везде и всюду видеть измену и предательство, покрыть страну тюрьмами, концлагерями и наполнить их миллионами рабов, которые от непосильной работы, недоедания, жестоких морозов на Крайнем Севере и в Сибири массами гибли на многочисленных стройках пятилеток.
Будучи в основном выходцами из мелкобуржуазной и мещанской среды и лишенные после ликвидации частной собственности экономической базы, они очень скоро поняли, что на новом поприще в условиях социализма можно процветать нисколько не хуже, чем при капитализме. Надо только приспособиться к изменившейся обстановке и держать нос по ветру.
В то трудное время, когда подавляющая масса населения влачила жалкое существование, когда люди еле-еле сводили концы с концами, носили старую поношенную одежду, жили в тесных перенаселенных домах с обваливающимися потолками, протекавшими крышами, всем в глаза резко бросалась растущая пропасть между бедственным положением народа и его вновь возрождающейся «аристократической» верхушкой. И поневоле каждый задумывался — да стоило ли проливать кровь, чтобы на смену дворянам, капиталистам и помещикам пришел новый класс перерожденцев, именующих себя не господами, а товарищами. И в самом деле, львиную часть национального дохода, которым тогда располагало государство, эта каста присваивала себе. Жилищное строительство еще только-только разворачивалось, но дома строились, главным образом, для работников НКВД. Они возводили для себя поселки из прекрасных особняков с комфортабельными многокомнатными квартирами. Тут же располагались самые лучшие продовольственные и промтоварные магазины закрытого типа с полным ассортиментом продуктов и товаров, в которых так остро нуждались обыкновенные смертные граждане. Первоклассные мастерские по пошиву одежды, обуви с наилучшими мастерами, всевозможные бытовые учреждения — все было к услугам избранных. Мало того, цены на все для них были значительно ниже, чем на продукты и товары в обычных магазинах. Кроме того, у них были свои специальные закрытые залы для спектаклей и кино, которые могли посещать только представители этой знати. Высокие оклады, низкие цены на покупаемые изделия позволяли им вести широкий образ жизни. Их жены щеголяли шикарными нарядами, зимой — дорогими меховыми шубами. Даже старухи, вытащенные из глубокой провинции, и те старались не отставать от своих невесток, подражая им в модах и в манерах «столичных» жителей.
Конечно, теперь, через двадцать лет после описываемых событий, хорошая одежда стала нормой для большинства людей. Но не нужно забывать, каким нищим был народ в то время.
Глава V
В камере
Но вот, наконец, дошла очередь и до нас. «Врата адовы» раскрылись, чтобы пропустить нас, и захлопнулись, словно заслонка мышеловки. Вместе с конвоем мы прошли по длинному узкому коридору, затем повернули под прямым углом и вошли в кабинет начальника тюрьмы. Он принял от Середы пакет, просмотрел его и тут же распорядился отвести меня в камеру номер такой-то, а Оксану в другую камеру.