— Хорошо… Сейчас я занят, но информация важная и мне необходимо знать детали. Приезжай в двенадцать ночи и подробно доложи.
— Слушаюсь. — Меркулов дождался разъединения связи и опустил трубку на рычаг телефонного аппарата.
«Короче, чего гадать. Посмотрим, как на это отреагирует куратор органов, и отсюда сделаем первые выводы», — сказал себе нарком и положил уголовное дело в сейф.
До двенадцати оставалось три часа относительно свободного времени.
«Пора заняться другим важным делом», — подумал Всеволод Николаевич и углубился в изучение уже почти чистового варианта своей новой пьесы о борьбе чекистов с.о шпионами и диверсантами.
* * *Меркулов слыл недюжинным литератором. Трудно было найти в стране театрала, не слышавшего имени Всеволода Рокка. За этим псевдонимом от почитателей укрывался застенчивый нарком госбезопасности. Пьеса Рокка-Меркулова «Инженер Сергеев» стояла номером один в репертуаре девяти областных и республиканских театров. Все пороги в рабочем кабинете драматурга уже обили ходоки из «Малого», умолявшие дать им первым возможность поставить «…Сергеева» в столице. И нарком сдался: уже полным ходом шли репетиции, и вскоре намечалась премьера. Худчасть театра с нетерпением ждала от маститого литератора ещё одного, нового, шедевра. Удостоить их своей пьесой просили также «Художественный»[7] и театр им. Моссовета. Конечно, Всеволод Николаевич не хотел огорчать уважаемые коллективы и готовил им очередной подарок, при необходимости отвлекаясь от нелегкого писательского труда на другую работу, с которой также неплохо справлялся, уже третий год успешно совмещая труд драматурга с обязанностями главы госбезопасности СССР.
4
Когда нарком Меркулов вошёл в кабинет Лаврентия Берии, тот стоял у развёрнутой во всю стену карты СССР.
— …Явился? Ну, докладывай, что накопали? — спросил он, оторвав взгляд от линии фронта.
— Лаврентий Павлович, я уже вкратце сообщал о материалах, изъятых во время обыска у Шахурина на даче. Сейчас со мной его дневники и протоколы «Тайной организации». Для удобства чтения с них сделана машинописная распечатка. — Чекист положил на стол заседаний портфель и достал оттуда добро, добытое оперативниками на Николиной горе.
— Ты всё это внимательно изучил?
— Так точно.
— Хорошо, бумаги посмотрим потом. Пока что давай подробно… по сути.
Нарком сжато, но обстоятельно рассказал члену ГКО о содержании записей Шахурина.
— Знаешь, Всеволод, распечатку оставь — мне с документами надо ознакомиться. Они — сам понимаешь — серьёзные. Тут спешить нельзя. Тут требуется подумать. Я имею в виду тайную организацию… а вот убийство необходимо как можно быстрей расследовать, и здесь кроме информации, вытекающей из дневника этого неврастеника, первостепенный вопрос: кто дал ему оружие?
— Лаврентий Павлович, почти никаких сомнений, что это дело рук Вано Микояна. За ним установлено постоянное наблюдение. Во время событий он находился в Москве, и сейчас совершенно подавлен.
— Вот и хорошо. Завтра мы встретимся с его отцом. Анастас, судя по всему, ещё не знает, из чьего оружия отправили на тот свет Уманскую. Сделаем сюрприз — откроем свои соображения и попросим пригласить Вано. Для объяснений. А там уже посмотрим по обстановке.
— Прекрасная идея, товарищ Берия.
— После четырёх будь на телефоне. Я вызову, когда потребуется.
— Слушаюсь. У меня ещё вопрос, Лаврентий Павлович.
— ?…
— Как доложить товарищу Сталину?
— Пока нет окончательных результатов — с отчётом не спеши. О самом событии я Иосифа Виссарионовича уведомил. Он сказал, что необходимо детально разобраться. Вот ты и разбирайся.
— Ясно, товарищ Берия. Разрешите идти?
— Иди.
Оставшись один, член ГКО задумался. Такого поворота он не ожидал.
«Из этой истории только ущербный не извлечёт выгоду», — подумал оберчекист и придвинул к себе «дело».
Как и Всеволод Николаевич, Берия знакомился с документами обстоятельно и очень внимательно. Закончив чтение, он откинулся на спинку кресла и надолго задумался.
* * *К 1943 году Иосиф Сталин уже почти пятнадцать лет обладал в стране абсолютной и непререкаемой властью. В его ближайшее окружение входили люди, чьими руками он её сохранял и укреплял. Зная не понаслышке сталинскую технологию поддержания власти, каждый приспешник мечтал лишь уберечь себя и близких, прекрасно сознавая, что рядом с Громовержцем жизнь может оборваться в любую секунду совершенно независимо от рвения и желания быть преданным и угодным лично ему. Лаврентий Берия, пожалуй, единственный, думал не только о сохранении жизни, но и о том, как подхватить власть в случае смерти Вождя. К этому он примерялся уже на протяжении нескольких лет, пытаясь оценить стратегию и тактику Ленина и Сталина — двух людей, добившихся власти на его глазах. Берия очень высоко ценил Ленина, отдавая дань его первопроходству, но полновесным «гением власти» он Ильича не считал. По его мнению, Ленин был скорее «гением ситуации» и «гением мести».