Бар. За столиком Профессор пьет кофе. Это угрюмый и замкнутый на вид человек. Он в куртке, темной лыжной шапочке, у ног – рюкзак. Сталкер пожимает руку бармену, что-то говорит ему, поворачивается к Профессору.
СТАЛКЕР. Пейте, пейте, рано еще.
В бар вваливается Писатель.
ПИСАТЕЛЬ. Ну что? Может, по стаканчику на дорогу, а? Как вы считаете? (Ставит на стол Профессора свою бутылку, берет у стойки стаканы.)
СТАЛКЕР. Уберите это…
ПИСАТЕЛЬ. А-а, понятно. Сухой закон. Алкоголизм – бич народов. Ну что ж, будем пить пиво. (Идет к бармену, тот наливает ему пива.)
ПРОФЕССОР (Сталкеру). Это что, с нами?
Профессор явно недоволен происходящим.
СТАЛКЕР. Ничего, он протрезвеет. Ему тоже туда надо.
ПИСАТЕЛЬ. А вы что, действительно профессор?
ПРОФЕССОР. Если угодно…
Писатель ставит на стол стаканы с пивом.
ПИСАТЕЛЬ. Ну что ж, в таком случае разрешите представиться. Меня зовут…
СТАЛКЕР. Вас зовут Писатель.
ПРОФЕССОР. Хорошо, а как зовут меня?
СТАЛКЕР. А вас… вас – Профессор.
ПИСАТЕЛЬ. Ага, понятно, я – писатель, и меня, естественно, все почему-то зовут Писатель.
ПРОФЕССОР. И о чем же вы пишете?
ПИСАТЕЛЬ. Ой, о читателях.
ПРОФЕССОР. Ну очевидно, ни о чем другом и писать не стоит…
ПИСАТЕЛЬ. Ну конечно. Писать вообще не стоит. Ни о чем. А вы что… химик?
ПРОФЕССОР. Скорее, физик.
ПИСАТЕЛЬ. Тоже, наверное, скука. Поиски истины. Она прячется, а вы ее всюду ищете, то здесь копнете, то там. В одном месте копнули – ага, ядро состоит из протонов! В другом копнули – красота: треугольник а бэ цэ равен треугольнику а-прим бэ-прим цэ-прим. А вот у меня другое дело. Я эту самую истину выкапываю, а в это время с ней что-то такое делается, что выкапывал-то я истину, а выкопал кучу, извините… не скажу чего.
Сталкер кашляет. Профессор понуро смотрит в стол.
ПИСАТЕЛЬ. Вам-то хорошо! А вот стоит в музее какой-нибудь античный горшок. В свое время в него объедки кидали, а нынче он вызывает всеобщее восхищение лаконичностью рисунка и неповторимостью формы. И все охают, ахают… А вдруг выясняется, что никакой он не античный, а подсунул его археологам какой-нибудь шутник… Веселья ради. Аханье, как ни странно, стихает. Ценители…
ПРОФЕССОР. И вы все время об этом думаете?
ПИСАТЕЛЬ. Боже сохрани! Я вообще редко думаю. Мне это вредно…
ПРОФЕССОР. Ведь невозможно писать и при этом все время думать об успехе или, скажем, наоборот, о провале.
ПИСАТЕЛЬ. Натюрлих! Но с другой стороны, если меня не будут читать через сто лет, то на кой мне хрен тогда вообще писать? Скажите, Профессор, зачем вы впутались в эту… в эту историю? А? Зачем вам Зона?
ПРОФЕССОР. Ну, я в каком-то смысле ученый… А вот вам зачем? Модный писатель. Женщины, наверное, на шею гроздьями вешаются.
ПИСАТЕЛЬ. Вдохновение, Профессор. Утеряно вдохновение. Иду выпрашивать.
ПРОФЕССОР. Так вы что же – исписались?
ПИСАТЕЛЬ. Что? Да-а… Пожалуй, в каком-то смысле.
ПРОФЕССОР. Слышите? Это наш поезд (смотрит на часы).
Сталкер вынимает из кармана темный сверток, Профессор отдает ему ключи – по-видимому, от машины.
СТАЛКЕР. Да, вы крышу с машины сняли?
ПРОФЕССОР. Снял, снял…
Писатель и Профессор выходят на крыльцо.
СТАЛКЕР (бармену). Лютер, если я не вернусь, зайди к жене.
На крыльце Писатель оглядывается и возвращается к двери.
ПИСАТЕЛЬ. Тьфу, черт, сигареты забыл купить.
Профессор его останавливает.
ПИСАТЕЛЬ. А?
ПРОФЕССОР. Не возвращайтесь, не надо.
ПИСАТЕЛЬ. А что?
ПРОФЕССОР. Нельзя.
ПИСАТЕЛЬ. Вот вы все такие.
ПРОФЕССОР. Какие?
ПИСАТЕЛЬ. Верите во всякую чепуху. Придется оставить на черный день. (Уходят из кадра.) И вы действительно ученый?
Сталкер выходит из бара.
Видимо, «лендровер» стоит где-то неподалеку; улица грязная, запруженная лужами. Писатель и Профессор идут к машине; шлепая по лужам, к ним подбегает Сталкер. Они садятся в машину, вспыхивают фары, и «лендровер» едет по таким же грязным проулкам, со скрежетом сворачивает в какие-то ворота и резко тормозит.
Сталкер выскакивает из машины и падает на землю.
СТАЛКЕР. Ложись! Не двигайтесь!
Профессор и Писатель пригибаются, так что их не видно из-за низких бортов.
Вдали показывается мотоциклист – подъезжает, и становится видно, что это полицейский. Он удаляется, Сталкер возвращается в машину, разворачивает ее и уезжает.
«Лендровер» останавливается у раскрытых ворот какого-то помещения – по-видимому, склада.
СТАЛКЕР. Посмотрите, там никого нет? (Писатель выходит из машины, вбегает а ворота, оглядывается.) Да быстрее вы, ради Бога!
ПИСАТЕЛЬ. Никого нет.
СТАЛКЕР. Идите к тому выходу!
«Лендровер» уезжает. Сквозь ворота видно, что следом за ним проходит тепловоз. У противоположного выхода Писатель садится в машину, и тут же Сталкер замечает, что мотоциклист снова показался в проулке.
СТАЛКЕР. Ну что же вы, Писатель!..
Он останавливает машину, отъезжает назад – полицейский мотоциклист выезжает на улицу, и Сталкер ведет «лендровер» дальше.
Ворота, перегораживающие железнодорожные пути, – по-видимому, где-то совсем рядом, на той же улице. Железнодорожник открывает проволочные ворота, пропуская тепловоз с платформами, груженными огромными изоляторами. Вплотную за ним проскакивает «лендровер» – железнодорожник смотрит ему вслед, закрывает ворота и убегает.