Василий подошел к Доктору, делающему перевязку у лежащего без сознания мужчины. Его бледное, с синевой лицо было неподвижно.
– Он жив?
– Жив. Но очень тяжел. Помоги.
Василий здоровой рукой приподнял больного, пока Доктор делал ему перевязку. Окидывая хижину взглядом, Василий увидел сваленный в углу экзоскелет.
– Это его? – спросил Василий.
– Да.
– Вы и его лечите?
– Да.
– Так он же …
– Он больной, – резко прервал его Доктор, – и ему требуется лечение.
– Но…
– Ты видел кто тебя спас?
– Да. Видел.
– И ты, думаешь, что для меня есть разница между больными?
– Н…не знаю, – смутился Василий.
– То-то же. А сейчас аккуратно опускаем. Пусть лежит.
– Пойдем, поговорим, – Доктор направился к выходу. Василий еще раз посмотрел на лежащего без сознания человека, и вышел вслед за доктором.
Доктор расположился в кресле качалке, которое казалось таким нелепым в этой обстановке и покачиваясь блаженно улыбался, подставив лицо солнечному свету.
– Что, сынок, давно в Зоне? – спросил он подошедшего сталкера.
– Уже около года, наверное.
– И много душ загубил? Людских и живности прочей?
– Ни одной.
– Как? – удивился Доктор, – так-таки ни одной?
– Да, – смутился Василий, – так получилось.
– И в чем же причина?
– Да… пил я… а потом… мне вроде, как и не надо убивать мутантов. Они бояться меня и не нападают, почему-то.
– Да, да, – задумчиво произнес Доктор, – Что-то слышал я такое, про сталкера, который… имя у него такое… смешное…
– Брысь.
– Что? А да, точно. Брысь. Смешно.
– Это я, – смутился Василий, – а так меня Василем зовут.
– Ну, что, сталкер Брысь, а в Миру Василий, расскажи ка мне свою историю. А то твой дружок, как есть Угрюмый, ничего толком не сказал, убежал. Говорит надо с профессором поговорить. С Чуйковым значить.
– Вы его знаете?
– Я сынок, многих знаю. И даже тех о ком ты и не слышал вовсе. Ладно, Василий, пока есть время, расскажи о себе. Люблю, грешным делом, слушать разные истории.
Василий, вначале неохотно, а потом, увлекаясь все больше и больше, рассказал о свое жизни в Зоне. О том, как попал он сюда. О том, что с ним произошло в последние два месяца.
Доктор молча слушал, покачиваясь в своем кресле. Когда Василий закончил свой рассказ, он еще некоторое время сидел, задумчиво теребя короткую бородку.
– Чудны дела твои, Зона, – проговорил Доктор, – а сам то, об это всём что думаешь?
– Да… не знаю… – растерялся Василий, – как-то не задумывался.
– Что ты намерен делать дальше?
– Думаю, надо встретиться с этим профессором, и рассказать все что знаю. Обещал я. Вот только табакерку не доставил. Потерял.
– Ну, с табакеркой то все понятно. Не вернуть ее тебе. А в остальном все верно. Надо тебе встретиться с Чуйковым. Толковый мужик, между прочим. Правда, не без тараканов в голове, а у кого их нет?
– Скажи, Док, а этот, Нестеров, он что, тоже ученый?
– О да. Это голова. Светлая голова. Правда…
– Сволочь он, – зло бросил Василий.
– Да нет, не сволочь. А, похуже, пожалуй. Ну, ладно, Бог с ним с Нестеровым. Завтра, я думаю, придет Чуйков, вот вместе и покумекаем, что и как нам надо делать будет.
– А… этот, больной, если он очнется, он же начнет сразу палить во всех.
– Не думаю, – покачал головой Доктор, – ему еще дня три без сознания лежать. Его ж из "воронки" вытащили. Экзоскелет только и спас. Да еще пару артефактов на поясе. А всё Шер. Молодец он у меня. Ладно, иди, отдыхай, а мне еще кое-что сделать надо.
Василий вернулся на свою лежанку и неожиданно для самого себя быстро уснул.
8.
Чуйков оказался довольно крепким голубоглазым мужчиной, лет сорока пяти, с густыми, черными волосами. Он обладал удивительно пронзительным взглядом. Стоило ему посмотреть на собеседника, и создавалось впечатление, будто тебя пронзают две острые иглы. Именно таким взглядом он сейчас смотрел на Василия. Они сидели за столом. Доктор, Чуйков и Василий, который только что закончил свой рассказ.
– Это были наши лучшие люди, – проговорил Чуйков, – Борис Голубов и Егор Амосов.
– Я сожалею…
– Правильно. Но не вини себя. Они знали, на что шли.
– Сергей, – обратился Доктор к Чуйкову, – как думаешь, воспользуется Нестеров результатами?
– Маловероятно, – Чуйков ответил после недолгого раздумья, – Он же не знает, откуда результаты. И сам процесс ему не известен. А без этого… Он безумец, но не дурак. Хотя…
–Но вскрыть то табакерку сможет?
– Возможно. Но не станет. Пока не станет. Он ученый. Он найдет способ открыть ее.
– А мы что делать будем?